Читать книгу - "Беженец - Алан Гратц"

– Необходимо обыскать каюту твоих родителей, – продолжал Шендик. – У тебя есть ключ?

Йозеф кивнул, хотя вовсе не желал ничего подобного. Эти люди – взрослые. К тому же нацисты. Одних он приучен уважать, других – бояться.

Огромный пожарный по-прежнему сжимал руку Йозефа и сейчас потащил его к лифту. Йозеф не мог поверить, что позволил себя поймать. Он научил Рут избегать пожарных, которые любили всячески унижать еврейских детей, и сестра ухитрялась держаться от них на расстоянии. Но сам забылся, наблюдая за отплытием «Фландрии», и стоял спиной к прогулочной палубе. Вот его и схватили.

Шендик и пожарные подтолкнули Йозефа к трапу. Сердце Йозефа упало, когда ему приказали открыть дверь в каюту. Дрожащей рукой он вставил ключ в скважину. Как жаль, что он не может каким-то образом отделаться от пожарных, не допустить их к отцу и матери!

Отто Шендик сам повернул ручку и распахнул дверь. Папа в нижнем белье лежал на постели, пытаясь найти прохладу в удушливой жаре. Мама сидела в кресле и читала книгу. Йозеф обрадовался, увидев, что Рут все еще у бассейна.

При виде мужчин Рашель Ландау встала, а охваченный паникой отец приподнялся на постели.

– Что происходит? – спросила мама. – Йозеф?

– Они заставили меня привести их, – пробормотал Йозеф, не зная, как предупредить об опасности.

– Да, – кивнул Шендик, заметив отца. – Это он.

Пожарные вошли в каюту, и Шендик запер дверь.

– Каюту нужно обыскать. Для вашей же безопасности, – сказал он.

– По чьему приказу? – спросила мама.

– По моему, – отрезал Шендик. – У капитана есть о чем волноваться.

Шендик кивнул, и пожарные принялись громить каюту. Смели с туалетного столика мамину косметику и духи, расколотили зеркала. Снесли лампы с тумбочек и разбили раковину. Открыли тщательно сложенные чемоданы и разбросали вещи по всей каюте. Оторвали голову плюшевому кролику Рут. Выхватили из рук мамы книгу, вырвали страницы и швырнули их в воздух, как золу из праздничного костра.

Рашель вскрикнула, но не так громко, чтобы ее услышали. Аарон свернулся клубком и, тихо подвывая, закрыл руками голову, Йозеф прислонился к двери, рассерженный на собственную беспомощность. Он боялся, что, если начнет отвечать, наказание будет еще более суровым.

Когда пожарные уничтожили все, они встали у двери, за спиной Шендика. Тот плюнул на пол.

– Вот что я думаю о вас и о вашей расе! – бросил он, и Йозеф внезапно понял: это месть за то, что сказал отец на похоронах.

Шендик презрительно фыркнул, глядя на запуганного человечка на постели.

– Тебе давно пора снова выбрить голову, – добавил он.

Нацисты вышли, оставив дверь распахнутой. Мать с плачем опустилась на пол. Папа продолжал что-то бормотать. Йозеф задрожал и закрыл лицо руками, стараясь скрыть слезы. Ему очень хотелось броситься в объятия матери, но она словно оказалась за миллион миль от него. И отец тоже. Они оставались тремя одинокими островками, разделенными океаном страданий.

Из всех вещей, разбитых Шендиком и пожарными, семья Ландау была единственной, которую невозможно починить. По крайней мере, так считал Йозеф.

– Ты сказал, что если я буду молчать и не шевелиться, то за мной не придут, – вдруг произнес папа.

Йозеф не сразу понял, что отец обращается к нему, и затаил дыхание. Отец говорил о медицинском осмотре. Тогда Йозеф запугал его, чтобы он вел себя тихо. Папа смотрел на него красными от слез глазами.

– Ты сказал, что за мной не придут. Не отошлют обратно. Ты обещал! А они все равно пришли!

Йозефу казалось, что отец ударил его по лицу, хотя тот даже не подошел. Он покачнулся, налетел на маленький туалетный столик, и уцелевший после атаки Шендика пузырек упал на пол и разлетелся у его ног. Йозеф даже не дрогнул. Он солгал отцу. Предал его. Заставил подумать, что его вернут в то ужасное место. Снова перепугал его до полусмерти. Но это не самое худшее, что он натворил. Йозеф дал отцу обещание, которого не смог сдержать.