Читать книгу - "История одного предательства, одной страсти и трех смертей - Метин Ардити"

Понедельник, двадцать восьмое апреля 1958 года

Боль зародилась в матке, поднялась до поясницы и в долю секунды охватила весь живот. Затем она ослабла, затаилась где-то в глубине, что, по сравнению со схватками, показалось Павлине просто подарком. Но передышка оказалась недолгой, буквально несколько секунд спустя боль снова как огнем обожгла Павлину.

Павлине почудилось, будто кто-то присоединил к ее половым губам зажимы двух оголенных электрических проводов. Она подумала, что их легко будет отодрать сразу же после того, как она проснется. Как только соберется для этого с силами…

Нет, провода причиняли ей слишком сильную боль. Их нужно отсоединить от тела прямо сейчас. Она попробовала приподняться. Ничего не выходит! Она страшно отяжелела! Руки, плечи, ноги, каждая частичка ее тела словно налились свинцом. Павлина снова попыталась привстать, и опять безрезультатно, движение лишь усилило электрические разряды. Теперь они прекращались лишь на одну-две секунды, а боль поднялась гораздо выше пояса. Павлина пыталась поднять левую руку, потом правую — без всякого успеха. В горле у нее пересохло, язык не повиновался, во рту появился страшно неприятный привкус уксуса.

Павлина почувствовала, как ее касается чья-то рука. Она приоткрыла глаза. Медсестра, полненькая женщина лет пятидесяти, с очень кудрявыми седыми волосами, держала ее за запястье, глядя на свои наручные часы. Ее губы некоторое время шевелились в беззвучном счете, потом сестра прошептала:

— Восемьдесят два.

Заметив, что Павлина с отчаянием смотрит на нее, она торопливо, скороговоркой произнесла:

— Все прошло удачно…

Поднялась и с удивительной для человека ее телосложения живостью стремительно вышла из комнаты. Павлина закрыла глаза и заснула.

Она проснулась, словно от толчка, вся в холодном поту, с бешено бьющимся сердцем. Склонившаяся над ней медсестра снова измеряла пульс.

— Мой ребенок, — прошептала Павлина. — Мой ребенок…

Медсестра со страдальческим видом посмотрела на нее. Павлина заговорила чуть громче:

— Где он?

Медсестра не шелохнулась.

— Где мой ребенок?

Медсестра с потерянным лицом продолжала держать Павлину за руку, уже забыв, зачем она это делает.

— Он умер? — Павлина произнесла эти слова едва слышным голосом.

Медсестра по-прежнему ничего не отвечала.

— Он умер! — Крик Павлины сменился рыданиями, и это вывело медсестру из оцепенения.

— Он не умер, — сказала медсестра с подавленным видом. — Твой ребенок совершенно здоров… Не расстраивайся…

— Почему же он не со мной? Принесите мне моего ребенка, пожалуйста.

Павлина откинула простыни, сумела сесть и попыталась слезть с кровати. Медсестра помешала ей это сделать:

— Ты сама знаешь, где твой ребенок. Давай успокойся.

— Вы ведь мне его принесете, правда? Вы мне его принесете?

— Тебе сделали анестезию, — сказала медсестра, гладя Павлину по голове. — Вce было хорошо, пока не показалась головка плода. Тут пошли осложнения. Ты недостаточно тужилась, пришлось сделать тебе анестезию, резать и доставать ребенка…

Павлина вспомнила слова акушерки, которые слышала во время родов:

— Шейка открывается, Павлина. На полдрахмы. Молодец, давай продолжай тужиться.

Павлина знала, что номиналами монет акушеры обозначают степень открытия шейки матки. Самая большая монета, taliro, соответствует диаметру отверстия, при котором становится видна головка ребенка. Потом она услышала слово taliro, по уже не так отчетливо. Больше Павлина ничего не помнила.

— Давай ложись обратно. Тебе надо отдохнуть.