Читать книгу - "Семейная могила - Катарина Масетти"

Когда началась весенняя страда, нашей семейной идиллии, конечно, наступил конец. Целыми днями практически не вылезаешь из трактора, приходишь домой поздно вечером и ног под собой не чуешь. Да и Креветка тоже выматывалась дай Боже — еще бы, двое маленьких детей, да еще дойка. К тому же, когда мы стали выгонять коров на пастбище, телята поначалу все время отбивались от стада, особенно по ночам. Мычат, собьются вокруг дома — приходилось будить Креветку, чтобы вернуть их в загоны. Она вставала, полуслепая от усталости, опухшая от сна, со следами подушки на щеке… Помню, как-то раз она сказала: «Такое ощущение, что я замужем за рабом на галерах и сама прикована цепью к веслу…»

Выдавались, правда, и хорошие дни, когда мы с ней гуляли в сумерках, придумывали, как бы усовершенствовать хозяйство и облегчить работу, чтобы завести человеческий график. Какое-то время Дезире даже с энтузиазмом новичка взялась было читать вторую часть «Сельской жизни» и мечтала, как однажды мы установим у себя доильного робота «Лелю» или начнем доить при помощи доильной карусели три раза в день. Когда я объяснял ей, сколько стоят такие новшества, она тут же затихала, но вскоре снова оживлялась, предлагая устроить сафари на дикой природе для руководителей-трудоголиков, ищущих разрядки. А когда она вычитала, сколько платят за килограмм металлолома, то окинула восхищенным взглядом двор: «Господи, Бенни, да у нас же тут золотая жила!..»

И каждый раз мне приходилось возвращать ее с небес на землю. Кто будет открывать заповедник? Она, в перерывах между кормлениями? Какой приемщик вторсырья попрется сюда за этими жалкими остатками лома? А пока цены на молоко нестабильны и только падают, новые инвестиции мы себе вряд ли сможем позволить… В конце концов она сдалась и больше ничего не предлагала. Правда, и вторую часть «Сельской жизни» читать перестала. Я так и не знаю, правильно ли я поступил и не стоило ли мне позволить ей парить в облаках, — может, тогда она бы по-настоящему втянулась в хозяйство? Я заметил, что со временем хозяйственные дела превратились для нее в тяжкое бремя. Она перестала говорить о доильных роботах и лишь выращивала зелень, пока пацаны возились рядом на одеяле. Иногда она водила их на пляж. Мне-то самому все недосуг было, как хорошая погода — то сенокос, то скирдование…

Правда, однажды мы съездили на озеро и искупались под проливным дождем — она настояла. Да и по хозяйству в такой ливень я все равно ничего сделать не мог. Мать бы, конечно, не одобрила, а мне даже понравилось. Она читала стихи про дождь, в воздухе ни ветерка, и только капли дождя барабанят по глади воды. Пацаны соорудили шалаш из полиэтилена, который она прихватила с собой, и смотрели по сторонам круглыми глазами.

Этим, пожалуй, мне больше всего и запомнилось то лето. Хотя если спросить Дезире, она наверняка вспомнила бы про то, как мы ездили на сельскохозяйственную ярмарку, и гуляли там весь день, и даже приобрели новые ручки для электроизгороди. Дезире тайком купила мне в подарок видеофильм про гигантские тракторы домашней сборки в 400 лошадиных сил с восьмицилиндровыми двигателями, ревущими под аккомпанемент индустриальной музыки. У них были названия вроде «Big Dave» или «Giant Swede»,[10]и она только усмехнулась, когда я бросился к телевизору, не успев войти в дом. «Ну вот, и никакой порнухи не надо! Если у тебя когда-нибудь возникнут проблемы с потенцией, просто поставим „Шведа-здоровяка“!» — прыснула она.

В общем и целом лето выдалось утомительное, но спокойное. Мы были здоровы, у Нильса наступил период затишья, безо всяких там колик и воспалений, и он крепко спал по ночам, Дезире не нужно было ездить на работу, а на дворе стояло лето. За все это время припоминаю лишь один раз, когда она по-настоящему рассердилась. Два конезаводчика, приехавшие за сеном, вкатили к нам во двор на своем темно-синем «БМВ», как раз когда она выходила из коровника.

Посмотрев сквозь нее, они спросили:

— Что, никого нет дома?

— Как это, я дома, — удивленно ответила она.

— Ну да-а, ну а кто-нибудь из хозяев?

— Я и есть одна из хозяев.

— Ну да-а, ну а кто-нибудь, кто тут работает?

Тут она начала заводиться:

— Я тут работаю! Я только что после дойки!

— Ну да-а, ну а… кто-нибудь из мужиков! — наконец пробормотали они.

Пусть еще спасибо скажут, что живы остались. У нее ведь, между прочим, были вилы в руках.