Читать книгу - "Весы - Дон Делилло"

Он вошел и увидел Оззи — тот сидел на солдатском сундучке, один во всем отсеке, с обычной улыбочкой на лице. В правой руке он держал крохотный пистолет, а по левой, над локтем, тонкой струйкой стекала кровь.

— Кажется, я себя ранил, — сказал он.

Сценка была безукоризненна. Бушнелл подумал, что реплика Оззи прозвучала, будто очаровательное историческое высказывание, прямо как в кино или сериале.

— Где ты взял пистолет? Вот о чем подумал бы дежурный офицер, который случайно тут оказался.

— Может, все-таки сделаешь что-нибудь?

— Чего, например, тебе хотелось бы?

— Например, санитара.

— А что там с тобой? Кровь течет? По-моему, похоже на порез от бритья.

— У меня в руке дырка.

— Оззи, ты что, уже бреешься? Я слышал, твоя мамочка бреется, а ты еще нет. И что будет, когда они увидят пистолет?

— Это несчастный случай.

— Чушь. Лучше бы стрелял из своего сорок пятого калибра.

— И отстрелил бы себе руку.

— Зато он стоит на вооружении, засранец. Что ты им скажешь? «Я нашел пистолет на тротуаре среди бела дня»?

— Но я его действительно нашел.

— Господи, Оззи, от тебя сдуреть можно. Ты сидишь здесь один. А если бы я не вошел? Так бы сидел и ждал? Чего я не люблю, так это плохих расчетов.

— Но я все-таки ранен.

— Охуеть.

— У меня кровь идет, Бушнелл.

— И поделом. Тебе, блядь, как раз бы побелеть и окочуриться. Со своими трюками. Это самый старый трюк в мире. Думаешь что, они придут и скажут: «Все нормально, ты ранен, Освальд, останешься здесь, а остальные пускай грузят свои задницы на корабль и выметаются в море»?

— Но я ведь ранен. Думаю, примерно так они и скажут.

— И даже не посмотрят на то, что кость у тебя, судя по всему, не задета. Точно говорю, они передадут дело в военный трибунал, как только увидят, что оружие неуставное.

— Я достал пистолет из шкафчика, чтобы сдать его начальству, а он вдруг выстрелил.

— Расскажи еще, какой он маленький и славный.

— У меня кровь идет.

— Тебя в любом случае отдадут под суд за неправомерные действия. Все равно что винтовка с резиновыми пулями.

— Он выстрелил, когда я уронил его. Я поднял его с пола, при этом у меня закружилась голова, и я подумал, что у меня шок, так что я запер шкафчик, попытался сесть, и тут ты меня нашел.

— Мне-то не рассказывай. Им будешь рассказывать, умник.

— Ты только приведи санитара, Бушнелл. Кто-нибудь должен меня вылечить. Я же раненый морской пехотинец.

ДИАГНОЗ: ОГНЕСТРЕЛЬНОЕ РАНЕНИЕ, ЛЕВОЕ ПЛЕЧО ПРОСТРЕЛЕНО, КОСТЬ И НЕРВЫ НЕ ПОВРЕЖДЕНЫ № 8255

1. При исполнении (произведение работ).

2. Пациент уронил автоматический пистолет 45-го калибра, при падении на пол пистолет выстрелил, и пуля попала пациенту в левую руку, причинив ранение.

КРАТКОЕ ИЗЛОЖЕНИЕ:

Мужчина, 18 лет, случайно прострелил себе левую руку из пистолета 22-го калибра (согласно отчету). При обследовании обнаружена входная рана в средней доле левого плеча, чуть выше локтя. Повреждений нервной системы, кровеносных сосудов или кости не обнаружено. После заживления входного отверстия пуля была извлечена с помощью специального надреза на два дюйма выше раны. Пуля имеет 22-й калибр. Рана благополучно зажила, пациент выписан для дальнейшего несения службы.

ХИРУРГИЯ: 10-5-57: ИНОРОДНОЕ ТЕЛО, ИЗВЛЕЧЕНИЕ ИЗ КОНЕЧНОСТИ, ЛЕВОЕ ПЛЕЧО № 926.

Открытка № 1. На борту военного корабля США «Террел Каунти» в Южно-Китайском море. Оззи сидит на корме с Рейтмайером, считает дни учений при испепеляющей жаре, сомневаясь, доведется ли когда-нибудь вновь увидеть землю.

— Давай поучу тебя играть в шахматы, что скажешь?

— Отъебись.

— Для твоего же блага, дурак ты, Рейтмайер. И потом, надо же как-то время убить.

— Ебал я тебя в задницу.

— Лучшие игроки в мире обычно русские.

— Вот их я и подавно ебал бубями.

Они, оцепенев, сидели в струящемся свете.

Открытка № 2. Коррехидор, военные руины. Джон Уэйн приезжает навестить истосковавшихся по дому моряков Первой эскадрильи наведения авиации, прервав работу над фильмом, съемки которого идут где-то на Тихом океане. Оззи несет суточный наряд на кухне, он теперь все время дежурит по кухне, но ему удается краем глаза взглянуть на знаменитость, обедающую с группой офицеров, — ростбиф с подливкой, который он помогал готовить. Он хочет подойти поближе к Джону Уэйну, сказать что-нибудь подобающее. Джон Уэйн разговаривает и смеется. Странно и жутковато видеть экранную улыбку в реальной жизни. Поднимает настроение. Этот человек вдвойне реален. Он не мошенничает, не обманывает ничьих ожиданий. Когда Джон Уэйн смеется, Оззи улыбается, светится, практически растворяется в собственном сиянии. Кто-то фотографирует Джона Уэйна с офицерами, и Оззи интересно, будет ли на заднем плане, в проходе, видна его собственная улыбка. Пора возвращаться на кухню, но он еще на секунду задерживается, глядя на Джона Уэйна, вспоминая, как перегоняли скот в «Красной реке», какой был потрясающий момент ожидания перед началом сцены. Все замерло, быки нервничают, всадники в рассветных лучах, холмы на горизонте, низкий уверенный голос стареющего Джона Уэйна, успокаивающий голос, в котором столько оттенков чувств, Джон Уэйн решительно говорит приемному сыну: «Отгони их в Миссури, Мэтт». Лошади встают на дыбы, замыкающие улюлюкают, музыка, воодушевляющая песня, честные небритые лица (этих людей он будто бы знал всю жизнь), вся слава и пыль великого пути на север.

Он читает Уолта Уитмена на развалинах госпиталя.

Кое-что о Конно. Он никогда не обращался лично к Освальду. Казалось, он декламирует, наговаривает в диктофон. Его манера была начисто лишена гибкости. Он не замечал индивидуальности собеседника.

Еще кое-что. Формально говоря, он влип по уши. Он не знал терминологии, словосочетаний и марок авиационной электроники, подробностей разведки на большой высоте. Лифтер. Ха-ха.

Ли не выдал, что ранил себя из пистолета, полученного от Конно. Во-первых, потому, что план остаться в Японии все равно провалился. Во-вторых, и это важно тоже, он не хотел давать Конно понять, что подпал под его влияние.

Не разговаривать.

Стоять по стойке смирно, пока не будет других указаний.

На белое не наступать ни в коем случае. Пол местами выкрашен белой краской. До белого не дотрагиваться. В проходах прочерчены белые полосы. Не наступать и не пересекать эти полосы. Все писсуары расположены за белой чертой. Чтобы помочиться, нужно получить разрешение.

Бьют всегда между грудью и пахом, так что синяки не видны. Такова традиция. Или охранник надевает тебе на голову ведро и колотит по нему дубинкой.