Читать книгу - "Секрет рисовальщика - Рольф Майзингер"

Мы с Вороняном остались стоять, в то время как оба офицера стали обходить бугор на безопасном расстоянии. Нервы наши были напряжены до предела. Оно и понятно. После всего, что нам довелось услышать от Валерия и увидеть самим на вершине чинка, другой реакции не стоило ожидать. Моя же фантазия рисовала вообще… жуткие картины. Я, конечно, все еще надеялся, что Журавлев видел не песчаного ската, а, скажем, дикую кошку или шакала. Однако что-то подсказывало мне, что здесь, на Устюрте, я едва ли часто буду иметь возможность находить простые объяснения происходящему. Здесь, конечно, водились и зайцы, и волки, и даже крохотное животное со смешным названием «емуранчик». Но возможное существование на Устюрте огромного и опасного существа, которого люди окрестили «песчаным скатом», превращала этот регион в исключительный, если не сказать в экстремальный. Громада чукалака, а данное природное сооружение было никак не меньше 15 метров в диаметре, скрыла от нас и Журавлева, и Галкина. Мы ждали. Минуты через три мы снова увидели старшего лейтенанта. Он махнул рукой, чтобы мы приблизились. Когда я в очередной раз узрел майора Галкина, он сидел на корточках у основания бугра и внимательно рассматривал поверхность земли. Его автомат покоился рядом на бело-серой поверхности. Вместо него майор держал в руке крупный пинцет и пластиковый пакетик. Я подошел поближе. Галкин осторожно подцепил пинцетом и поднял с земли какой-то предмет, напоминающий сброшенную змеей при линьке кожу. Когда майор сжимал странную вещь, раздавался тихий хруст. Как если бы мяли золотинку от плитки шоколада. Заметив мое присутствие, Галкин спросил:

— На что это, по-твоему, похоже, Майзингер?

— На высохшую яичную пленку, — не задумываясь ответил я.

— Яичную что? — не понял майор.

— Я имею в виду пленку, товарищ майор, которая находится сразу под скорлупой.

— А-а-а! — протянул Галкин, и потом добавил: — Почему бы и нет?

Он задумчиво положил свою находку в пластик и огляделся.

У основания чукалака виднелись провалы, в которых можно было наблюдать усыпанные соляными кристалликами ветки кустарника. Я сделал шаг в том направлении, но тут же замер, остановленный окликом майора. Сердце бешено колотилось. Признаюсь, его окрик меня здорово напугал. Медленно повернув голову, я взглянул на своего начальника. Воронян, Журавлев и Галкин — все они смотрели мне под ноги. Я последовал их примеру. Но поначалу ничего не понял. У моих ног и под ними все было нормально. И лишь когда я повнимательнее осмотрелся, то заметил, что в радиусе полутора метров весь почвенный покров под моими ногами осел минимум сантиметра на три. Странно, что я этого не почувствовал. Теперь и я с интересом разглядывал тонкую соляную корку с обрушившимися краями. В некоторых местах под ней угадывались широкие, но не больше пяти-семи сантиметров в высоту полости. Словно бы кто-то или что-то проползало под самой соляной коркой, оставляя за собой такие оригинальные следы. Галкин наклонился к самой земле и извлек из такого вот своеобразного грота кусок «пленки», идентичную найденной десятью минутами раньше. Я почувствовал, как напряжение неприятным холодком распространяется по телу. Что-то подобное в эти минуты, видимо, испытывали и мои товарищи. Они, как по команде, поднялись на ноги и теперь затравленно озирались кругом. Никто не произносил ни слова. И все же, я мог бы сейчас поспорить с кем угодно, что прекрасно представлял себе, что творилось в душе моих спутников. Каждому из нас не давал покоя один вопрос: Что перемещалось здесь, под нашими ногами? Тишину нарушил Галкин:

— На сегодня хватит нервных переживаний… Мы возвращаемся на… твердую почву.

От Стрижа вот уже восемь часов ничего не было. Самым удивительным являлось, пожалуй, то, что и на наши запросы никто из его группы не отвечал. Связь вроде как и была. Только вот из потрескивающего и постукивающего эфира не доносилось ни слова. Неизвестность угнетала. Мы потихоньку начинали переживать за наших товарищей. Мало ли что может случиться в местах, где под твоими ногами творится черт знает что.

— У меня есть версия, — сообщил старший лейтенант Журавлев, вороша в костре угли.

Вечер был прохладный. А в воздухе носились одурманивающие запахи весенней цветущей степи. Просто удивительно, что даже в таких пустынных районах можно действительно наслаждаться ароматами, по своему букету не уступающим таковым в казахстанских степях.

Мы молча ждали продолжения.

— Я могу предположить, что некоторые чукалаки служат своеобразными инкубаторами для живущих во впадинах существ, — произнес Журавлев.

— Да не ходи ты вокруг да около, — слишком резко оборвал старшего лейтенанта Галкин. — Так прямо и скажи, что мы наткнулись на гнездовье песчаного ската! Их там, вероятно, видимо-невидимо…

— Пусть так… — протянул Журавлев.

Той ночью мне снилось, будто к нашему лагерю со всех сторон катятся странные земляные волны. Мне даже казалось, что я чувствую, как они протискиваются под днищами наших палаток… И даже под тлеющими углями нашего костра. При этом из разворошенного кострища в небо поднимаются облачка мельчайшего пепла. Постепенно они принимают форму нереально огромных спрутов, которые, в свою очередь, набрасываются на нас сверху. И при этом жутко ревут… От очередной встряски земли я проснулся. Оглушающий шум оповестил приближение военного самолета. Я выскочил из палатки, успев заметить, что сержанта Вороняна в ней уже не было. Утренняя серость быстро шла на убыль. Галкин, Журавлев и Воронян, задрав головы, смотрели в небо. Втянув шею, я взглянул навстречу приближающемуся грохоту. Совсем низко над нашими взъерошенными шевелюрами пронеслись два МИГа. Истребители шли курсом на юго-запад…

— Там, у Стрижа, что-то случилось, — с озабоченным выражением лица произнес майор Галкин.

До нашего грузовика мы добрались за пять часов. Почти все время бежали. Делали короткие паузы. Даже пили прямо на ходу. На протяжении всего этого сумасшедшего кросса я думал только об одном. А именно о том, как я ненавижу армейскую службу во всех, пусть самых экзотических ее проявлениях. Вконец выбившиеся из сил, мы загрузились в ГАЗ-66. Машину, по распоряжению майора, оставляли на вершине гигантского плато. На этом конце света за грузовик не стоило беспокоиться. Зато каждая группа имела одинаковую возможность воспользоваться им по необходимости. Я еще долго не мог прийти в себя. В груди давило. А в гортани поселилась противная боль, заставляя меня сглатывать сладковатую слюну в два раза чаще.

— Продолжай вызывать их на связь! — крикнул Галкин сержанту и хлопнул дверцей кабины.

Около семи вечера мы наконец-то увидели группу капитана Стрижа. У нас по-настоящему отлегло от сердца, когда мы убедились, что все четверо живы. Они сидели на самом краю впадины и, казалось, с большой неохотой поднялись нам навстречу. Галкин резко затормозил, раскидав нас с Вороняном по кузову. При этом я неудачно ударился плечом, за что мысленно и совсем нелестно высказался в адрес майора.

— Что у вас здесь стряслось? — еще не выбравшись из кабины, зарычал Галкин. — На кой черт вам рация, если все равно не отвечаете? И почему не отвечаете?