Читать книгу - "Объекты в зеркале заднего вида - Гийом Мюссо"

Китаем у нас даже не пахло. На нашем конвейере его не было отродясь и быть не могло, ни пять лет назад, ни шесть, ни вообще. Убедившись в этом, толпа, достигшая уже размеров угрожающих, снова вломилась в техконтроль, подавив вялое сопротивление охраны.

Техконтроль сильно обиделся. Он заявил, что готов воткнуть себе усилитель хоть в то место, через которое русские достают шляпу из кролика, – узел работает безупречно. Будучи обложен нехорошими словами, техконтроль выругался ответно – и при всем честном народе первый попавшийся усилитель разобрал. Именно в этот момент сквозь толпу проломился мистер Джозеф Пападакис собственной персоной, один, без привычной свиты. И тоже уставился в электрические потроха. Может, надеялся увидеть там «соплю» или отвалившуюся плату. А может, рабочие инстинкты проснулись временно. Свой годик на сборке Пападакис когда-то честно оттрубил.

Усилитель был красавец, продукт высоких технологий, хоть на выставку достижений народного хозяйства. Крутить – и никаких соплей.

– Сука, – сказал усилителю мистер Джозеф Пападакис и так этим всех ошарашил, что ему дали повернуться и уйти.

Потом заорали, конечно: «стой», «держи», «лови пиндоса, он что-то знает». Но того уже и след простыл. А на пути к дирекции ощетинилась дубинками и шокерами охрана.

– Спокойно, ребята, – сказали народу. – Не забудьте – нас бить нельзя, это противозаконно. Или вызываем полицию. Ее бить совсем нельзя.

– Не очень-то и хотелось, – ответил народ. И побежал в раздевалку за телефонами – звонить в город.

Город отозвался мигом. Поэтому народ вел себя миролюбиво – легко ушел из цехов, позволил охране запереть проходную: куда пиндосы денутся, когда все наши подтянутся? Да никуда. Тут-то мы и спросим: это что за фак, ребята? И попробуй не ответь.

Народ понимал, что пиндосы его надувают, но хоть убей, не видел, как именно. Народ сломал всю голову, прикидывая, откуда в нашу машину просочился дефектный узел, если его не меняли. Ясно было одно: на усилителях пиндосы капитально прокололись, но это только повод задуматься, где спрятан главный подвох.

К обеду на завод подкатила вторая смена, следом приехали «бывшие», а за ними приперлись сочувствующие – фактически вокруг толпилось все Левобережье.

Русский менеджмент к тому моменту как ветром сдуло, разбежались – не найдешь. Драпанули задами, через грузовые ворота. В толпе, быстро растекавшейся по периметру завода – «чтобы ни одна гнида пиндосская не утекла», – не нашлось никого выше тим-лидера, не было даже мастеров.

Пиндосы забаррикадировались в дирекции. Из местных, кому полагалось по штату сидеть там же, удрали даже секретарши, не боясь ни наказания, ни увольнения. Почему-то задержалась на заводе только русская часть пиар-службы. Их не считали за людей – так, дармоеды. А они взяли и вышли к людям: несколько девчонок разных мутных профессий и рекламщик. Толпа взъярилась, и тут парень бухнулся народу в ноги: не велите казнить, велите слово молвить. Ничего не знаем. Ни-че-го. От нас пиндосы все секретили. И вообще мы с вами.

Парень был настолько искренен – рекламщик все-таки, зараза, – что ему поверили. Девчонки быстро исчезли по домам, а этот остался и уже через несколько минут с кем-то подрался, доказывая, что хотя и не рабочий, а имеет право тут стоять и требовать от пиндосов объяснений. Драку растащила охрана. Она уже ничего не охраняла, кроме проходной, беспрепятственно шлялась в толпе, вместе со всеми ругала пиндосов и старалась только пресечь кровопролитие.

Толпа передавала из рук в руки Васю-Профсоюза, но тот ничего не знал и ничего не понимал. Вдобавок он уже ничего не соображал, только бормотал как заведенный – не бейте, не бейте… Да его и не побили толком, он просто малость сдвинулся от страха. Приехал шеф полиции и спас его. Брезгливо оглядел и погрузил в «Скорую». После чего поднялся на крыльцо и рявкнул:

– Кто главный?! Подходи, не бойся!

Из толпы шагнул маленький слесарь Малахов. На этот раз без табуретки.

– Опять вы, Малахов, – сказал полицмейстер. – Чуть что, сразу вы. Каждой бочке затычка. Вам, наверное, больше всех надо. Интересно почему.

– Как я буду делать машины, если я не могу за них отвечать? – спросил Малахов.

– Не понял, – признался полицмейстер.

– Номера не совпадают, – просто сказал Малахов. – У вас на цитрусе какой «вин»?

– Наш, конечно, – полицмейстер вытащил бумажник.

Бумажник был очень толстый, он долго в нем копался, наконец добыл техпаспорт и показал слесарю.

– Та-ак… Машина сделана для России. Собрана тут. Может, я ее и делал… – бормотал Малахов, читая цифры.

– Спасибо большое, что теперь, расцеловать тебя во всю задницу?

– Нет, позвонить на сервис, – Малахов достал телефон. – Алло! Привет. Слушай, пробей еще номерочек. Очень надо. Очень просит человек. Я понимаю, что тебе надоело…

Он продиктовал цифры «вина», толпа затихла.

– Поздравляю, – сказал Малахов, возвращая техпаспорт владельцу. – У вас цитрус турецкий.

– Чего-о?..

– По «вину» цитрус наш, зуб даю, да вам тут любой подтвердит, мы собирали эту машину. Только по базе сервиса «вин» проходит уже как турецкий. У меня цитрус – кореец. А у Васи-Профсоюза вообще китаец! Да ладно, тут и африканцы есть…

– У меня, у меня! – крикнули из толпы. – У меня черножопая! Привет из Йоханнесбурга!

Полицмейстер сдвинул фуражку на нос и почесал в затылке.

– Кто-нибудь что-нибудь понимает? – спросил он недовольно.

Видно было, что ему не нравится ездить на турецком цитрусе. Вот уже целых полминуты не нравится. Прямо как узнал – с тех пор и недоволен.

А вы думали?.. Полицаю, да и всем, кто сейчас толпился у проходной, много лет долбили в мозг, что Родина «встает с колен», а она не вставала и не вставала. Только воровала сама у себя и выгоняла за границу тех, кто совсем заворовался. Изредка сажала тех, кто воровал не по понятиям… А потом у нас в городе – встала. И народ понял, как это делается, осознал технологию. И возгордился, конечно, что этой технологией овладел. Возгордился со всеми прилагающимися спецэффектами вроде надувания щек и «наше – значит, отличное».

Наверное, так и должно быть.

Если цитрусы одинаковой комплектации прошли выходной контроль, они идентичны, что наш, что «восточный», что африканский. Да так и есть, в общем… Но если завод у тебя под боком, ты узнаешь однажды: внутри фирмы качество сборки очень даже различают и твоих земляков ставят всем в пример. А поскольку на сервисе тоже сидят наши, рано или поздно информация просочится: «востоки» начинают сыпаться чуть раньше, чем «центры». А турки и корейцы сыплются чаще. Самую малость, но все-таки.

И ты гордишься земляками и счастлив ездить на лучшем в мире цитрусе.

И вдруг такой облом.

– Мы одно понимаем, – сказал Малахов. – Пиндосы чего-то намухлевали.