Читать книгу - "Жестяной пожарный - Василий Зубакин"

До границы мы с фотографом добирались на парижском поезде, со всеми удобствами. Чем ближе к Пиренеям, тем ясней небо и прозрачней воздух предгорья. Последний город перед Испанией – Перпиньян. Там мы заполняем многолетней давности опросные листки и какие-то устаревшие «Памятки для туриста», как будто не на фронт едем, а на корриду. Но вот формальности соблюдены, дорога перед нами открыта и до границы рукой подать.

Каталония еще сопротивляется, Барселона держится из последних сил, ее сдача – вопрос дней, а может, и часов. Победа франкистов представляется неизбежной, это ни в ком не вызывает сомнений, начиная с отступающих республиканцев и заканчивая московскими стратегами.

Республиканское правительство Негрина Лопеса, у которого я хочу взять интервью, перебралось из Барселоны в городок Фигерас, на самой испано-французской границе. Собственно, даже не в Фигерас, а в замок Сан-Фернандо на окраине городка. Попасть туда журналисту, несмотря на царящий повсюду хаос, дело непростое: всякий желающий задает ему уйму дурацких вопросов, а пестрая, набранная кое-как охрана Лопеса может, не задумываясь, открыть стрельбу и уложить чужака на месте.

Я добрался до Сан-Фернандо к вечеру – там как раз шло последнее заседание республиканского совета министров. Считаные дни спустя Негрин будет свергнут военными, а вскоре войска генерала Франко без сопротивления войдут в Мадрид. Трехлетняя гражданская война закончится. Восемьсот тысяч жертв лягут навечно в землю Испании. Негрину повезет – он успеет бежать во Францию и получит там официальный статус политэмигранта.

Все мои попытки проникнуть в замок Сан-Фернандо и получить интервью не увенчались успехом. Зато на подходах к замку я познакомился с симпатичным разговорчивым парнем, похожим на лесного разбойника: кожаный колет поверх серой рубахи не первой свежести, красные штаны в обтяжку, русская шапка на голове, винтовка за спиной и револьвер за поясом. Парень оказался французским анархистом, сражавшимся в интербригадах, а после их роспуска оставшимся в Испании воевать дальше; он был предан всей душой Республике, считал ее дело правым и поджидал, когда весь мир повернется к ней лицом и встанет на ее сторону. Таких же примерно взглядов придерживался, по словам анархиста, и Негрин Лопес: он ждал начала большой европейской войны, когда кровавые роли Германии и Италии окончательно прояснятся, цивилизованные демократические страны вступят в схватку с фашизмом и сломают ему шею. Республиканская Испания, уже прошедшая военные испытания, займет не последнее место в этом антифашистском ряду – надо только продержаться всего один год, а потом неизбежно наступит всеобщая освободительная война с фашизмом. Всего один год!

Не продержались…

Убедившись в бесперспективности своих попыток встретиться с Негрином, я распрощался с анархистом, отправил фотографа назад во Францию и решил ехать в Барселону – последний шаткий оплот республиканцев. Франкисты наступали, конец гражданской бойни был близок и неотвратим.

Прежде чем пускаться в неизведанный путь на попутках и пешком, я присел отдохнуть на единственную пристойную лавочку в запущенном и захламленном парке замка Сан-Фернандо – все остальные были либо сломаны, либо разобраны обездоленными гражданами на хозяйственные нужды. Усевшись, я расслабленно вытянул ноги и закурил бамбуковую трубочку, одну из полудюжины запасенных заранее. Благодать без промедлений на меня снизошла; теперь мне не было никакого дела ни до Негрина Лопеса, ни до франкистов с республиканцами. Не успел я затянуться от души, как ко мне подошел незнакомец в мятом коричневом костюме и справился, может ли он воспользоваться свободным местечком на моей лавочке. Я разрешил.

Первым делом, устроившись на скамейке, он достал из кармана трубку, набил ее табаком из кисета и закурил с облегчением, свойственным завзятым курильщикам. Так мы сидели и курили – каждый по-своему, укутанные дымом.