Читать книгу - "Рутина - Евгений Алехин"

Да, нас с Костей связывало творчество, даже в те годы, что мы почти не виделись. И за это время он много раз сбрасывал шкуру: когда мы познакомились, он был обычный подросток, лох дальних дворов, который любил Ву Танг и ГТА и пошел в университет, чтобы его мама могла рассказывать соседкам, что у сына есть образование. Потом он съездил на летних каникулах в Москву, где вступил в национал-большевистскую партию, и, вернувшись в Кемерово, получил условный срок за публикацию какого-то текста в интернете. На третьем курсе стал ходить в качалку, пока не вырастил мышцы до каких-то сумасшедших размеров, и тогда он выглядел реально тупорылым качком с бычьей шеей. Потом стал заниматься тайским боксом и опять скинул вес, выезжал драться с хулиганами и на пару месяцев поставил у себя в «интересах» на «вконтактике» «околофутбол». Сейчас он заканчивал первый год аспирантуры СПбГУ, с грехом пополам работал в газете «Мой район», тратил все деньги на шмотки «Фред Перри», «Лакост» и «Мерк», носил кепку в клеточку и серьги в обоих ушах, но ел лапшу «Ролтон» и гречку или вообще ничего не ел. На работе он писал обо всяких проблемах пенсионеров, сбоях работы ЖКХ, обновлении телефонных линий и прочем повседневном копошении жизни. Работать Костя не любил, будни ненавидел, ему больше всего было по душе спать до обеда и переставлять будильник еще на десять минут. Потом он делал долгую зарядку, не забывая ни об одной мышце, ни об одном сухожилии, и, если удавалось оттянуть завтрак ближе к закату, день был прожит не зря. Еще недавно у него появилось хобби: брать бутылочку дешевого вина и писать прозу.

– Ненавижу писать трезвым, – говорил он. – По мне, только для этого и существует литература – чтобы совмещать ее с вином.

Так он и написал околоавтобиографический полный страсти и нежности рассказ «Проводите меня обратно» – о том, как ездил домой на каникулы и влюбился в девушку своего близкого друга. Друг и девушка прочитали и не знали, как реагировать. Костя тоже не знал, зачем подкинул им эту бомбу в пакетике. Он сейчас готовил следующий ход:

– В июле приеду к ним опять, а там посмотрим.

В субботу мы проснулись, чем-то перекусили, и он повел меня смотреть Петергоф. Это был первый теплый день, солнце грело, мы сняли куртки и впитывали кайф. Сходили на залив, посмотрели на Петродворец, потом прошлись по самому городу. Взяли пива и сели на лавочке.

Девушки оголяли ноги, надевали каблуки, отчего зады выпячивались. Мы терли себя за ширинки, как двое молодых животных, очень хотелось секса. В таком городе, где есть залив и дворец и фигура Самсона, разрывающего пасть льва, в такую погоду, под первым теплым весенним солнцем, было чрезвычайно приятно ощущать молодую нашу жизнь, трогать себя за половые шляпы и обсуждать творческие планы. Я изложил идеи нескольких песен, у меня уже были мысли, которые позже станут треками с названиями «милиционер будущего» и «владимир познер».

– Только нужно имя для альбома, – сказал я. – Марат все время говорит про «образ» в художественном произведении. Есть у тебя название, которое вмещало бы образ альбома, чтобы я держал его в голове, пока буду писать свои первые куплеты?

– А что такое образ? – спросил Костя. – Пока не очень понятно.

– Я сам понимаю довольно приблизительно. Но кажется так: это – инстинкт. Это то, что связывает любые куски текста. Вот я посмотрел на фрагмент из начала, увидел там пару реплик на социальную тематику, вот я посмотрел на фрагмент из середины, увидел там фразу «дрочить хорошо, Костя!», и вот я посмотрел на название, и вспомнил про образ, почувствовал связь между всеми этими кусочками.

Костя задумался на секунду и тут же сгенерировал название:

– Конечно. «Детский психиатр».

Это был его талант – особый угол зрения. Рассказ, стих, резюме, аннотация – все, кроме крупной формы, все, что не требует ежедневной работы и творческого режима, будет всегда даваться Косте лучше, чем другим.

– Гениально! О таком названии я и мечтать не смел!

– А как будет называться альбом «ночных грузчиков»? – спросил Костя. Он подскочил и начал боксировать с воздухом – одна из новых его привычек. – Надо, чтобы названия были максимально разными.

– О, тут будь спокоен! Он будет называться «в два раза больше боли, в два раза больше любви».

– Ну да, не очень похожи.

Я сказал ему, что «детский психиатр» удачное название, он попал пальцем в небо. Потому что я как раз хотел сфотографировать это странное чувство перед взрослением, как будто снимаешь пленку с мебели – так предстает перед тобой эта жизнь, к которой ты готовился в детстве. И наш альбом будет тем самым психиатром, который познакомит слушателя с этой странной серой тоской, висящей в воздухе.

– Вот именно сегодня, в две тысячи восьмом году, я ощущаю это гудение как никогда, – я пожал плечами, не зная, понятно ли я пересказываю творческий замысел.

Костя кивнул и сказал:

– Ну да, я тебя понимаю. И, кажется, это тренд не на один сезон.

Чтобы отпраздновать начало совместной работы, обвешать новогодними игрушками вход в лабиринт творчества, мы поехали в ТЦ «Мега». Я насмотрелся на Костю и решил, что мне тоже необходимо одеться получше. Раз я теперь начал зарабатывать, нужно прикупить себе модные шмотки.

– Я стар, как Мишель из «Платформы», – говорил я. – Но член мой еще работает. Мне нужна Валери и хорошая вечеринка со старыми добрыми свингерами! Если я буду выглядеть лучше, может быть, кто-нибудь согласится меня пососааааать!

Люди в бесплатном автобусе оборачивались. Но настроение было настолько хорошее, что я не переживал по этому поводу. Мы обошли несколько магазинов, и я купил себе толстовку, очень крутую, темно-синюю, почти черную, с молнией и капюшоном, на спине одним цветом, зеленым, резиновый рисунок – обезьяна, держащая пистолет у виска. Вещи, настолько близкой мне по духу, у меня еще не было. Не терпелось показаться в таком виде Михаилу Енотову: он, доставший меня из окна и давший мне прозвище «обезьяна», единственный, кто оценил бы шутку на все сто процентов.

В воскресенье Марат позвонил и сказал, что не выйдет на работу. У него недавно была операция, паховая грыжа, и теперь шов снова начал болеть. Еще он признался мне, что быстро устает от Жени, от тяжелого ритма работы, но больше всего – от привычки Жени говорить «тихонько» и «маленько», при этом чуть ли не трахая тебя в задницу и заставляя работать по девять с лишним часов в день.

– Отец, как же я буду без тебя? Кто же мне расскажет про двойников Достоевского и про подлинный путь к «Замку»?

– Сынок, ты быстро учишься, – сказал тепло Марат. – Все, что я знаю, ты уже знаешь. Главное, сперва прикинься, что готов работать сверхурочно, и, когда Женя поднимет тебе зарплату, научись пинать хер.

– Да я могу и не пинать. Мне же нравится работать, как ты уже заметил, – ответил я.

– Не, сынок. Так можно перегореть. Не забывай отдыхать. Как физически, так и умственно. Поработал, пописал. Не забывай носить блокнотик и иногда бросай лопату и пиши любую ахинею, лишь бы Женя не почувствовал власть. Он должен всегда сомневаться, он должен всегда ревновать.