Читать книгу - "Полчасика для Сократа - Иван Краус"

Будучи человеком относительно консервативным, я долго не обращал внимания на изобретение века. Компьютер оставлял меня равнодушным. Но однажды я сказал себе: то обстоятельство, что мне лишний раз не хочется выходить из дома, еще не означает, что я не должен идти в ногу со временем. Я приобрел новинку и надеялся, что работа, которую я до сих пор делал на машинке, начнет гореть у меня в руках.

Впрочем, сперва мне пришлось освободить полку в книжном шкафу, чтобы поставить пособия, которые необходимо было проштудировать. Через некоторое время я решился написать первое письмо. Компьютер посоветовал мне для начала немного потренироваться.

Я получил задание написать письмо мистеру Брауну из Техаса и рассчитаться с ним за пять тысяч керамических постаментов под школьные бюсты сенатора из Далласа. Я написал, и компьютер тут же доставил мне следующее предложение мистера Брауна на пластиковые трубы. Когда я отверг задание, компьютер сообщил мне, что я должен ответить мистеру Брауну, даже если трубы мне не нужны, так как иначе у меня не выйдут красивые абзацы. Я ответил мистеру из Техаса, но компьютер не унимался. Он приказал мне написать лондонской страховой компании. Увидев мое нежелание, он дал мне понять, что я не освою ни начало, ни конец. Тогда я смирился и попросил у британских страховщиков договор от стихийных бедствий. Компьютер поздравил меня, но тут же дал новое задание: «Извинись перед чикагским банком за то, что задолжал им 734 доллара ежемесячных выплат за дом в Вермонте!»

Поскольку никакого дома в Вермонте у меня нет и никому ничего я не должен, я отказался.

«Ты действительно не хочешь писать письмо?» — спросил он.

«Не хочу», — повторил я свое решение.

«Вернись к переписке с Брауном и расплатись с ним за пять тысяч керамических постаментов!» — гласила его следующая команда.

Когда я заупрямился, он приказал мне немедленно вернуться в первый класс и отработать начальные операции с мышью.

Я решил, что вместо этого напишу свое письмо. Но компьютер тут же это заметил и стер в тексте надстрочные знаки. Я задавал ему разные команды, но не тут-то было. Он задавал мне свои вопросы.

Затем стал принуждать меня заказать для школы им. Авраама Линкольна в Айове 300 учебников биологии и 300 бейсбольных перчаток и попросить оптовую скидку.

Я настаивал на своем решении.

«Ты действительно не хочешь упражняться?» — спрашивал он снова.

«Не хочу».

«Ты уверен, что хочешь выйти из учебной программы?»

«Абсолютно».

«Ошибка», — гласило сообщение, оставленное им на мониторе.

Когда я снова попытался написать пару собственных строк, он жирным шрифтом предложил мне написать вместо этого мистеру Дональду в Торонто по поводу недопоставленных говяжьих туш в количестве семи тысяч. Я дал ему понять, что не собираюсь работать у него секретаршей, и, когда он в очередной раз спросил, действительно ли я хочу уйти из школы, я сообщил ему, повысив голос, что бросаю не только школу, но и постаменты, трубы, банк, страховую компанию и дом со скотом. И выхожу прогуляться.

«Ошибка», — пискнул он.

«Я покажу тебе, кто в доме хозяин», — кричал я ему, прибегнув к насильственному отключению.

Вернувшись, я начал наконец писать свое собственное письмо. Но едва я написал дату, он прервал меня, требуя, чтобы я перевел несколько тысяч долларов на подозрительные счета. Дело дошло до нелицеприятного обмена, мнений. Он стал ехидничать. Спрашивал меня, сохранить ли выражения, которые я использовал. Потом зазывал меня заглянуть в разные «окна». Каждый раз, когда я пытался продолжать письмо, он сообщал, что я что-то не обозначил, не определил, не сохранил, не скопировал или не подтвердил.

Под утро после многочисленных тщетных попыток у меня стали слезиться глаза. Я пошел к врачу. В приемной было полно мужчин в темных очках, тоже решивших поработать с изобретением века. Один пациент объяснял соседу, что у него маленькая «память».

Врач выписал мне капли. Когда он хотел внести меня в картотеку своего компьютера, то по ошибке стер все данные о пациентах, и ему пришлось принимать успокоительное. Двое мужчин в темных очках из приемной поспешили ему на помощь. Первый был инженер, продвинутый настолько, что тут же начал с компьютером задираться. Повышая голос, он требовал, чтобы тот пошевеливался, а не то он ему задаст. Проблема, видно, была непростая, так как в итоге врачу пришлось объявить пациентам, что он вышел из строя и вынужден временно прекратить прием.

Через несколько дней я встретил его в банке. Один банковский компьютер как раз подхватил какой-то вирус, и доктор с сумкой, полной дискет и пособий, спешил оказать первую помощь.

— Представляете, моя жена ревнует, что я ночи напролет играю с мышкой, — пожаловался он мне.

По дороге домой я принял решение.

Если компьютер будет вести себя по-прежнему, я дам ему знать, что не нуждаюсь в нем. Возьму свою старую пишущую машинку, которая никогда не перечит, и буду печатать, как захочу. Специально наделаю опечаток. Потом возьму ручку и буду вставлять, черкать, дописывать. Часть опечаток замажу, а другие превращу в куколок, поросят, домики и гусениц. Как когда-то. Чтобы компьютер видел, сколько у меня возможностей. Я просто намекну ему, что я свободный человек. И не дам себя поработить.

Дома я стер пыль с машинки и вставил в нее бумагу. Затем включил компьютер, чтобы он ничего не пропустил из этого урока.

К моему удивлению, он вел себя разумно. Не донимал меня письмами про говяжьи туши и керамические постаменты. Не посылал меня в школу. Напротив. Сам предлагал мне разные шрифты и любезно проставлял дату и адрес.

Он работал просто отлично.

И скоро я поверил, что это поистине изобретение века. Но ему я этого не показываю, а пишущую машинку — на всякий случай — держу все время у него перед глазами.

Хотя знаю, что это лишнее.

Если уж компьютер действительно чем-то отличается, так это своей невероятной памятью.