Читать книгу - "Божественная лодка - Каори Экуни"

— Да, в Такахаги… — ответила я и подлила ему содовой в виски.

— А до этого?

— В Кавагоэ…

Тут и директор поддержал разговор: мол, в Такахаги она работала в баре у моего знакомого. Посетитель снова поддакнул.

— А откуда вы родом? — опять спросил меня мужчина.

— Я родилась в Токио, — ответила я и сделала глоток холодного китайского чая со льдом. Бокал уже долго стоял на столе. Из-за того, что я положила внутрь лёд, он «запотел» и на его внешних стенках появились капельки воды.

— А-а… — протянул мужчина, — значит было что-то, что сподвигло вас на переезды…

— Н-да… Может быть… — ответила я и слегка улыбнулась. Мне показалось каким-то необычным его выражение «что-то, что сподвигло»… Сам вопрос мне показался подразумевающим какой-то сложный ответ. В моём случае «то, что сподвигло» было без лишних сложностей, очень простым и понятным.

«Но не буду же я всем объяснять ЭТО», — подумала я, невольно вспоминая Его глаза в тот день, когда мы с Ним впервые встретились.

Нет, этого им не объяснить… Никому не дано понять. Может быть, это невозможно объяснить, но для меня его глаза стали именно тем, «что сподвигло меня на такую жизнь».

•

В школе началась новая четверть, но летняя жара никак не идёт на убыль. В новой четверти Нумате опять досталась должность ответственного за организацию уборки. Он даже нервно рассмеялся, когда его назначили.

На каникулы задавали нарисовать пейзаж с натуры. Я нарисовала наш парк, который разбит на месте старого прилегавшего к замку парка. У меня так хорошо получилось, что мне присудили второе место среди шестиклассников. Мама, узнав об этом, как всегда, стала крепко меня обнимать и сказала, что у меня есть талант к живописи.

За окном слышны звуки дождя. В это время года почти каждый день идёт дождь. Маму не оторвать от книжки. Это — наш с мамой вечер в эту среду.

Мама сказала, не поднимая взгляда от страницы:

— Пойдёшь первая в душ?

— Да не знаю… — уклончиво отвечаю я.

Я с детства не люблю дождливые вечера. Когда я была маленькая, я засыпала одна, и мне казалось, что мама больше никогда не вернётся. От этого становилось очень тревожно на душе.

— Мам, можно я немного поиграю на пианино? — спросила я.

— Только одну пьесу, уже поздно, — кивнула она в ответ.

Я открыла крышку пианино.

Когда на душе становилось тревожно, я всегда думала о моём отце. Рядом со мной на постели лежали мои игрушки: розовый мишка и Ари.

Я думала, как было бы здорово, если бы сейчас рядом был папа. Я бы лежала у него на груди… (Мама говорит, что «у него на груди так спокойно, как в раю».) Он улыбался бы мне своей «суперкрасивой улыбкой»… Потом он подложил бы свою руку мне под голову. (Мама рассказывала, что «у него на плече как раз столько места, сколько нужно, чтобы положить голову»…) Я лежала и думала о папе. Через некоторое время мне начинало казаться, что звуки дождя становятся добрее, и я засыпала. Так было, когда я была совсем маленькой.

— Что сыграешь? Глюка?

Задумавшись, я не заметила, как мама подошла к пианино. «Гавот» Глюка есть в сборнике «Хрестоматия для фортепиано Байера. Часть 2».

— У тебя так мягко звучит инструмент! — похвалила меня мама и поцеловала мою макушку. Я почувствовала её родной запах.

— Мам, ты тоже сыграй хотя бы одну пьесу, — попросила я.

Мама взяла нотный сборник и спросила:

— Что тебе сыграть?

— Баха, — ответила я, ни на секунду не задумавшись.

Мама сыграла коротенькую мессу. Короткая, но глубоко проникающая в душу, прекрасная музыка.

— Бах писал такую красивую музыку! — заметила я.

Когда я вышла из ванны, мама опять читала книжку.

Я попила молока, почистила зубы, легла в постель, а она всё читала и читала.

— Ты скоро ляжешь спать? — спросила я.

— Ещё чуть-чуть…

Её лицо в профиль… Видно, она просто поглощена своей книжкой.

Я подумала о Момои. О мужчине, который любил мою маму. Мне самой кажется это странным, но порой мне гораздо проще думать о нём, чем о моём отце. Момои полюбил мою маму, женился на ней, а потом его жену (мою маму) увёл у него мой отец. Когда я рассуждаю так вслух, мама сердится. Она говорит, что её никто ни у кого не уводил.

У моей мамы такая белая кожа. У неё короткая стрижка, поэтому шея кажется слишком открытой. Она очень худая, и когда она принимает душ, в ямочках её выступающих ключиц скапливается вода. Она держит книгу большими руками. Руки пианиста, как она сама о них говорит. Руки, которые всегда так крепко меня обнимают. Этими руками, которыми она обнимала и Момои, и моего папу, этими самыми руками мама сейчас переворачивает страницу за страницей своей толстенной книжки, скорее всего какого-то очередного детектива.

— Спокойной ночи! — сказала я, глядя на маму.

— Спокойной ночи! — ответила она.

•

Наступил октябрь. Небо стало гораздо выше, наполнилось осенней синевой и прозрачностью.

Я шагаю вперёд наугад, разбивая ногами складки плиссированной юбки. Слушая Рода Стюарта. Род Стюарт — мой талисман-хранитель. Я потерпела поражение. Давно я так сильно не испытывала чувство тревоги.

Сегодня утром я говорила с Соко о переезде. Сегодня было чудесное ясное утро, настроение от этого было хорошее, и я решилась начать разговор.

— Думаю, уже пора подумать о новом месте…

Моим словам Соко абсолютно не удивилась и сухо спросила:

— Когда?

Она ела свой обычный завтрак: овсяная каша, яйцо и чай.

— На следующий год… — ответила я.

Я пила кофе из большой кружки и смотрела на дочку. Её профиль, маленький носик, мягкие губы и лоб, как две капли похожий на лоб её отца…

— Думаю, к весне… — я подпёрла подбородок рукой, и продолжала разглядывать профиль дочери.

— Куда?

На будущий год весной Соко пойдёт в среднюю школу[14].

— Ну… я сама ещё не знаю. Может, куда-нибудь поближе к морю? Соко, а ты где хотела бы жить?

— Да мне всё равно… — ответила дочь. Я видела, что настроение у неё сделалось просто ужасным.

— Ты хочешь ещё пожить в этом городе? — спросила я. — Тебе нравится Сакура?

— Мне всё равно…

Она взяла обеими руками чашку с хлопьями и допила из неё молоко.

— Соко, тебе жалко расставаться с друзьями? — Я попробовала разговорить её. Она — опять своё «мне всё равно»…