Читать книгу - "Обертки от конфет - Вероника Минасян"

Тут подоспел голос. Он сопел и пытался отдышаться у Пети за плечом.

– Ой, спасибо! Это одиннадцатый, она постоянно в него пытается убежать. А на двойке один раз даже уехала – за женой побежала, падлюка такая. Она у меня кондуктором работает. Старые, испещренные бороздами морщин руки, забрали курицу. Голос и руки принадлежали пожилому мужчине в фуфайке и трениках. Он гладил курицу по голове и крепко прижимал к себе, фиксируя крылья. Он, наконец, отдышался и добавил:

– Спасибо большое! Как мне вас отблагодарить? Давайте хоть чаем вас с Джульеттой угостим. Петя так растерялся, что вместо «пожалуйста» или другого уместного вежливого слова, которое бы представило его как приятного человека, спросил:

– Это курица что ли Джульетта? – ему сразу стало стыдно и он, на удивление себе, продолжил, – чаю я бы выпил, спасибо.

– Да, она у нас дома живет. Не Рябой же курицу называть – скучно! Да и яиц золотых она не несет. У нас еще три в курятнике, это самое, но они тупенькие, а эту мы любим, она особенная – Джульетта. Пойдемте в дом.

В доме было светло и пахло яблоками. Аромат напоминал бабушкины пирожки и приятные осенние вечера, которые они в детстве проводили в деревне. На стене в рядок висели мухобойка, календарь из журнала и икона. На другой стене Петя заметил картину.

– Это Параскева-Пятница?

– Да, узнали красавицу?

– Как же ее не узнать?

Старичок поставил на стол две чашки, миску с пирогами и стал заваривать чай. Курица сидела на кресле и внимательно следила за тем, что делает хозяин.

«Прямо как кот» – подумал Петя. И тут курица повертелась на кресле, потопталась кругами и улеглась.

– Меня Семён Борисович зовут. Я в пятидесятых в реставрации Параскевы участие принимал – штукатурку аккуратно снимал, чтобы старинную кладку было видно, как сейчас. А еще там рядом с женой познакомился, вот и повесил. Она сказала, что туда подружку привела, чтобы та вокруг церкви пробежала. А сама давеча приходила и тоже три раза вокруг оббежала, чтобы суженого Параскева ей послала. Хочешь – верь, хочешь – не верь, но у нее желание сбылось.

– А у подружки?

– Хм…кстати, да. Она за моего троюродного брата вышла, правда, он умер рано. Это считается?

– А я Петр. Очень приятно. Первый раз такую курицу встречаю. Ручная она у вас?

– Да, старенькая уже, жалко. Раньше на улице жила, теперь мы ее домой пустили, так она очень быстро освоилась. Жена готовит, так она под ногами топчется. Телевизор смотрим – рядом садится.

– Любовь к курицам я не разделяю, а вот к церкви даже очень. Интересная она – больше других мне нравится на Ярославовом дворище, да и во всем городе. Ажурная, легкая.

– Она многим нравится. Я раньше экскурсоводом был, так у нее дольше всего группы останавливались. И не только из-за желаний. Я им про пожары рассказывал, про святую, они там внимательнее всего слушали, а это знак того, что им действительно интересно.

Петя посмотрел на него – старого, худого человека, живущего в грустном доме с геранью на окнах. Но он был счастлив от того, что рядом с ним важные в его жизни места. Банально будет звучать, что они греют его сердце и дают силы, но что, если это действительно так?

Пете было грустно уходить, потому что Семён Борисович очень душевно рассказывал про любимые места в городе, с легкой тоской упомянул памятник Петру Первому на реке Гзень, которая вовсе не река, а асфальт, и вспомнил горсть смешных историй с экскурсий. Все это время гость чувствовал, что разговор приносит старику невероятное удовольствие. Он словно джин, которого выпустили из бутылки через столетия и дали выговориться и разрешили сделать чудеса.

На прощание Петя снова удивился своим словам, которые вылетели не из головы, а из сердца:

– А может, Семён Борисович, если ваша жена с Джульеттой вас отпустят, и у вас будет свободное время, вы проведете экскурсию для меня?

Старик растаял, и это было чудо. И тогда, кто же из них джин?