Читать книгу - "Только с дочерью - Бетти Махмуди"

Проснувшись рано утром, Махмуди принял душ – согласно мусульманскому обычаю перед молитвой надлежит смыть с себя следы любовных утех. Для Резы, Ассий, Маммаля и Нассерин громкий звук душа служил признаком того, что между нами все наладилось.

Что, разумеется, было далеко от истины. Секс с Махмуди был одним из тех тяжелых испытаний, которые я должна была вынести ради того, чтобы обрести свободу.

В наше первое утро у Резы и Ассий Махтаб играла с трехлетней Мариам – у той было множество игрушек, присланных родственниками из Англии. На заднем дворе были даже качели.

Этот дворик являл собой крошечный оазис в гуще многолюдного, шумного города. Здесь, за кирпичной стеной высотой в десять футов, были не только качели, но и кедр, гранатовое дерево и множество розовых кустов. Кирпичную стену обвивал виноград.

Сам дом находился в центре квартала, состоявшего из таких же мрачных строений, которые вплотную примыкали друг к другу. У каждого дома был свой дворик, все – одинаковых размеров и формы. За линией дворов шел следующий ряд однотипных домов.

Ассий содержала дом гораздо лучше по сравнению с Амех Бозорг, но сравнение было весьма относительным. Несмотря на то что накануне вечером она все тщательно прибрала, по американским понятиям, здесь было грязно. Всюду кишели тараканы. Прежде чем надеть уличные туфли, из них надо было вытряхнуть жуков. Весь дом пропах мочой, так как Ассий клала маленького Мехди на ковер без подгузников и малыш делал свои делишки прямо здесь. Ассий быстро убирала лужицы и кучки, но моча успевала впитаться в персидские ковры.

Скорее всего, именно из-за этого запаха – хотя Махмуди в этом и не признавался – в первое же утро он повел Мариам, Махтаб и меня на прогулку в близлежащий парк. Через парадную дверь мы вышли на узкий тротуар, отделявший дома от аллеи; Махмуди нервничал и словно опасался чего-то. Он озирался по сторонам, желая убедиться, что за нами никто не следит.

Я сосредоточенно всматривалась в новую обстановку. Кварталы типа нашего – два ряда домов, зажатые, как кусок мяса в сандвиче, между двумя «слоями» дворов, – простирались, насколько хватало глаз. В этом относительно небольшом районе жили сотни, а то и тысячи людей – в маленьких зеленых переулках кипела жизнь.

Стоял конец сентября, и, несмотря на погожий, солнечный день, уже чувствовалось дыхание осени. После бесконечных рядов одинаковых домов парк особенно приятно радовал глаз. Он занимал площадь, равную примерно трем городским кварталам, здесь повсюду росла трава, на которой были разбиты красивые цветочные клумбы и росли ухоженные деревья. Парк украшали несколько декоративных фонтанов, однако они бездействовали, поскольку электричества едва хватало на жилые дома, и городские власти не могли позволить себе попусту расходовать электроэнергию – на работу никому не нужных фонтанов.

Махтаб и Мариам весело играли на качелях и на горке, но это продолжалось недолго, так как Махмуди нетерпеливо объявил, что пора возвращаться домой.

– Почему? – спросила я. – Здесь так хорошо.

– Мы должны идти, – грубо бросил он.

Передо мной стояли свои задачи, и я молча согласилась. Я должна была по возможности сглаживать любые острые углы.

Шли дни, и я уже попривыкла к едкому запаху в квартире, к суете и шуму на улице. С утра до вечера сквозь открытые окна доносились крики уличных торговцев.

«Ашхаль! Ашхаль! Ашхаль!» – кричал мусорщик в рваных башмаках, толкавший перед собой скрипучую тележку. Хозяйки спешили выставить мусор на тротуар. Иногда, собрав мусор, он возвращался с самодельной метлой из гигантской сор-травы, привязанной к палке. Этим орудием труда он заметал остатки мусора, оказавшегося на мостовой по милости кошек и собак. Но вместо того, чтобы уничтожить зловонные отбросы, он сметал их в сырые канавы, которые, похоже, никто никогда не чистил.

«Намак!» – кричал продавец соли, тоже толкая перед собой тележку, где высилась гора влажной, слипшейся соли. Заслышав этот клич, женщины собирали остатки черствого хлеба и выменивали его на соль – торговец продавал хлеб на корм скоту.

«Сабзи!» – кричал водитель маленького грузовичка, груженного зеленью и медленно ползущего по переулку; здесь были шпинат, петрушка, базилик, кориандр и так далее в зависимости от времени года. Иногда он извещал о своем прибытии по громкоговорителю. Если зеленщик приезжал неожиданно, Ассий спешно набрасывала на себя чадру и устремлялась за товаром, который тот взвешивал на весах.

Появление продавца овец сопровождалось испуганным блеянием – он гнал сразу десять-двенадцать животных, чьи курдюки тряслись словно коровье вымя. На овцах часто были отметины, сделанные яркой, флуоресцирующей краской, чтобы не перепутать владельца. Сам торговец был всего лишь посредником.

Время от времени на велосипеде приезжал одетый в лохмотья точильщик ножей.

Ассий сказала мне, что все эти мужчины очень бедны и, вероятно, живут во временных лачугах.

Не было недостатка и в женщинах – то и дело в дверь звонили нищенки, просившие поесть или подать риал. Их лица были тщательно спрятаны под изодранной чадрой, открытым оставался только один глаз, из которого текли слезы. Ассий никогда не оставалась безучастной, что-нибудь у нее для них да находилось. Жена Маммаля, Нассерин, напротив, всегда отказывала, даже в ответ на самые отчаянные мольбы.

Эти мужчины и женщины, боровшиеся за существование, служили олицетворением всех отверженных мира.

Мы с Ассий симпатизировали друг другу, насколько могут симпатизировать друг другу люди, соединенные волею столь странных обстоятельств. Во всяком случае, с ней мы могли общаться. Я испытывала облегчение, очутившись в доме, где все говорили по-английски. В отличие от Амех Бозорг Ассий с благодарностью принимала мою помощь по хозяйству.

Хозяйство она вела безалаберно, зато была первоклассной кулинаркой. Всякий раз, когда я помогала ей готовить ужин, меня изумлял образцовый порядок в холодильнике. Мясо и овощи – вымытые, порезанные и готовые к употреблению – были аккуратно уложены в пластмассовые контейнеры. Она составляла меню на целый месяц вперед и вывешивала его на кухне. Блюда были разнообразными, и при их приготовлении соблюдались основные правила гигиены. Вместе мы часами тщательно очищали рис от жуков, прежде чем поставить его на огонь.

Оказывается, можно радоваться даже тому, что у тебя есть возможность выловить насекомых из крупы. За два месяца во мне произошла кардинальная перемена. Раньше я была настолько избалована американским образом жизни, что огорчалась из-за всякой ерунды. Здесь все обстояло иначе. Я поняла, что повседневные мелочи не должны отвлекать меня от основной задачи. Если в рисе жуки, их надо выловить. Если ребенок испачкал персидский ковер, его надо вычистить. Если муж хочет пораньше уйти из парка, надо уйти.