Читать книгу - "Депеш Мод - Сергей Жадан"

— Касса, — произносит он. — Общак. Общая касса, которая формируется совместными усилиями. Сокращённо — ОК.

Чапай, потеряв нас с Васей, держится двумя руками за последнего собеседника-Собаку.

— Касса работников, — говорит Чапай. — Никаких банков. Банки — это наёбка.

— Фикция, — подсказывает Собака.

— Точно.

Какой-то миг они молчат, я снова засыпаю, но тут Чапай говорит:

— В принципе, — говорит он. — Тут тоже есть касса.

Собака растерянно оглядывает комнату.

— На заводе, — объясняет Чапай. — Наш директор держит её в парткоме. Бывшем парткоме, — добавляет он.

— Ну? — Собака настораживается. Я тоже просыпаюсь.

— В принципе, — говорит Чапай, — сегодня выходные, охрана только на вахте. Территорию обходят дважды за смену. Я знаю их маршрут и распорядок.

— Ну?

— В принципе, — объясняет Чапай, — это не его деньги. Не его трудом заработаны. Это трудовые деньги. Общак.

— Как у Маркса? — спрашивает Собака.

— Как у Маркса, — соглашается Чапай. — Можем взять.

— Вы что, — говорю я, проснувшись, — ёбнулись? Заметут сразу. Ты что, — говорю Собаке, — не видишь? — он же поехал на своём пыхе, он же сейчас не с тобой говорит, он же с Карлом Марксом говорит, причём гамбургского периода.

— Не трынди много, — обижается Чапай. — Никто тебя не заметёт. Охранников всего двое. Этот завод регулярно кто-то бомбит, начиная с директора. Тут уже украсть нечего.

— Ну, — говорю, — какого ж хрена мы туда полезем?

— Я сегодня видел, — понижает голос Чапай, — как директор что-то у себя запаковывал.

— Что?

— Не знаю. Может, бабки, может, аппаратуру. К нему с утра приезжали акционеры, подогнали микроавтобус и они туда начали выносить какие-то ящики. Забили полностью салон и уехали. А несколько ящиков осталось, я сам видел.

— Ну, да, — говорю, — там подшипники какие-нибудь, а мы подставляться будем.

— Да нет у него, — шепчет Чапай, — никаких подшипников. А если есть — в парткоме он их не держит. Там бабки. Или аппаратура. Он, сука, замки даже сменил, я сам видел.

— Замки?

— Замки.

— Так как мы туда залезем? — не понимаю я.

— Через крышу, — произносит Чапай. — Я знаю способ. Только нужно сейчас выйти, пока ещё светло и пересидеть на крыше до двух-трёх часов, пока охранник пройдёт. Потом спустимся и всё вынесем. Всё чисто, никаких следов.

— Он же тебя сразу вычислит, — говорю.

— У меня алиби, — говорит Чапай.

— А на самом деле у него триппер, — шепчет Собака мне, думая, что Чапай его не слышит.

20.45

Мы соглашаемся идти. Без Васи. Я говорю — давай так: Вася остаётся здесь, типа на посту, понимаешь? он в принципе наш и давай его тоже считать, но сейчас он на посту, Вася тем временем переворачивается на другой бок и падает со стула. Мы поднимаем его измождённое тело и перекладываем на топчан , я с подозрением смотрю, что там Чапай себе настелил, а то нам ещё с Васей жить в одной комнате, ещё притащит что-нибудь, ну да ладно, думаю, и мы уходим. Чапай нас проводит вечерним заводом, сквозь какие-то полуразваленные цехи, где бегают крысы и летают птицы, настоящий тебе заповедник, Собака наступает на какую-то металлическую хреновину и та глухо звенит, тихо, шипит Чапай, осторожно, он проводит нас ещё какими-то коридорами, на полу валяются старые газеты и рваная спецодежда, потом мы проходим под самым забором, осторожно, говорит Чапай, что такое? настораживаемся мы, не вступите, кратко объясняет Чапай, мы осторожно перебегаем под натянутой вдоль забора колючей проволокой и оказываемся за какой-то четырёхэтажным кирпичным зданием, покрытым новым шифером. Всё, говорит Чапай, это партком. Полезли.

Чапай лезет первым, так как знает куда. Перед тем он сбрасывает свои кеды и прячет их в карманах спортивных штанов, что ты делаешь? говорю, это для удобства, произносит Чапай, всё — пошёл, и он действительно хватается за нижнюю ветку дерева около самой стены, резко подтягивается, садится на неё, потом встаёт и начинает двигаться вверх, путём, кричит нам оттуда, что? не понимаем мы, я говорю — всё путём, повторяет Чапай, ветка под ним трещит и он летит прямо на нас, я успеваю отскочить, а на Собаку он и не попал, эх, отряхивается Чапай, чуток не долез, давай ты, — говорит он мне, ага, говорю, сейчас, не хватало ещё свалиться с четвёртого этажа на всю эту кучу говна, давай, говорю, какой-то другой вход. Ну, хорошо, говорит Чапай, хорошо. Можно просто через дверь войти. Они что — не закрыты? спрашиваю. У меня есть ключ, объясняет Чапай, я подделал. Так для чего ты, обижаюсь, заставлял нас лезть на это хуёвое дерево? Так прикольнее, — говорит Чапай и ведёт нас ко входу. Мы перебегаем через небольшую площадку, нигде действительно никого нет, но я так понимаю, что охрана может появиться когда угодно, Чапай быстро открывает дверь, и мы ныряем внутрь. Так, говорит Чапай, взволнованно дыша, сейчас наверх, там переждём до ночи, охрана пройдёт — залезем в партком. А может, у тебя и от парткома ключи есть? спрашиваю я с надеждой, может, не надо ничего ломать? Были, говорит Чапай, но эта сука сменила, я же говорил. Думаете, для чего я вас взял — я сам дверь не выломаю. А, говорю, а я думал потому, что мы друзья. Троцкист сраный, — шепчет Собака. Всё-всё, — решительно говорит Чапай, наверх, патруль пройдёт, выломаем дверь и назад, в следующий раз они сюда зайдут уже утром.

И мы на самом деле поднимаемся на площадку четвёртого этажа, Чапай что-то там колдует над замком, открывает дверь, мы выходим прямо на крышу и вдруг видим:

21.00

Много-много оранжевых путей на Западе, тянутся от вокзала, который темнеет справа, и светятся под солнцем, солнце висит в районе Холодной Горы, здорово, говорю я, я бы на твоём месте тут и жил — говорю Чапаю, а ты закрылся в своей каптёрке и давишься там денатуратами всякими. Чапай сконфуженно крякает, но марку держит, видишь, показывает мне налево, что это? спрашиваю я, рассматривая удивительную территорию, заботливо, хоть и несколько хаотично, заставленную железом, машинами, бетоном, трубами, другими смешными вещами, заводы, говорит Чапай, большинство из них не работает, понимаешь, не работает, а раньше работали? спрашиваю на всякий случай, я этот район плохо знаю, раньше работали, произносит Чапай, раньше всё работало, да, говорю я, и дальше разглядываю постепенно гаснущие и темнеющие пути, от вокзала отползает бесконечный товарняк, гружёный лесом, и тянется на юг, что там? показывает Собака в направлении товарняка, там юг, говорю я, видишь солнце на Холодной Горе, значит там запад, а товарняк на юг идёт, ближе к морю, ты был когда-нибудь на море? спрашиваю я Собаку, на море? переспрашивает тот, нет на море не был, я летом на Салтов езжу, ясно, говорю, ясно, ты на Салтов, а товарняки на море, лес везут, зачем на море лес? спрашивает Собака, не знаю, говорю, строить что-нибудь, что? допытывается Собака, флот, — неожиданно говорит Чапай, немного, правда, не к месту.