Читать книгу - "Стеклобой - Михаил Перловский"

Романов с трудом встал, надо было закрыть это чертово окно. С пустым мешком в руках двор торопливо пересекал упитанный и лопоухий мужичок в костюме. Тот самый, пижамный, которого он видел утром первого дня.

— Ну, и где обрез? Шел бы ты домой, поэт, — буркнул он Кирпичику, отмахнувшись от влетевшего пуха.

Во дворе оживленные соседи собирались в группки тут и там. Возле арки стоял сверкающий красный автобус, а у трансформаторной будки раскладывали столы — похоже, обустраивали штаб. Рядом со столами Романов разглядел седоватого соседа в жилете с тысячью карманов и собаку, вышагивающую в комбинезоне защитного цвета.

— У вас запоздалый Первомай, что ли? — спросил Романов, с треском хлопнув рамами.

Хорошо бы остаться одному, все осмыслить, еще раз продумать план, или к черту, без всяких планов, отправиться в администрацию и закатить чудовищный скандал.

— Субботник, — Кирпичик уселся на подоконник и поправил сползающее одеяло. — Баллы будут начислять, за них срок в городе разрешается продлить.

— Так топай и продлевай, — отозвался Романов, заходя в ванную.

— А вы скоро? Все собрались уже, — лохматая голова просунулась в дверь.

— Не скоро, — Романов вытолкал ее обратно, закрыл дверь на щеколду и включил душ.

— Сказать, что не придете? — проорал Кирпичик из-за двери. — А вот Александрия Петровна будет всех пересчитывать.

Значит, Ящер после вчерашних разрушений выполз к людям, и с ним можно поговорить, при всех она не отвертится, подумал Романов.

— Ладно, — буркнул он, высунувшись в коридор и капая круглыми каплями на пол. — Сейчас буду.

Вокруг стола, за которым восседала Доезжак, хаотично толпились соседи, задевая друг друга локтями, то и дело роняя предметы и спотыкаясь. Бардак и суета транслировались ею на несколько метров вокруг. На столе уже выросла груда бумаг и табличек с номерами, тут же были рассыпаны гвозди, на краю лежал внушительных размеров молоток. Хозяйка же копошилась в необъятной черной сумке, почти целиком засунув туда голову. Одновременно она слушала тетку в кепке, которая шептала ей на ухо. Наконец Доезжак вытащила нечто, завернутое в промасленную бумагу, и, отогнув один угол, жадно откусила. Продолжая жевать, она делала пометки в своих листках и соглашалась с теткой, активно кивая головой. Стол перед ней раскачивался, и молоток съезжал все ближе и ближе к краю.

Романов хотел отвернуться, как вдруг понял: он может предсказать, что случится спустя мгновение. Доезжак будет кивать, стол продолжит раскачиваться, молоток доедет до края, замрет на секунду и, как в замедленной съемке, рухнет на необъятную ступню Доезжак в красной туфле. Пострадавшая, взвыв, схватит тетку, и обе рухнут, сломав стул.

Завороженный ходом предстоящих событий, он испытал желание остаться на месте и дождаться финала. Молоток завис на краю, Доезжак энергично кивнула. Романов рванулся вперед и успел подхватить молоток у самой земли. Никто ничего не заметил, как будто это кино показали только ему одному.

— Дмитрий Сергеевич, что вам? Хотите заняться табличками? Очень хорошо. То, что вы решили участвовать, характеризует вас с лучшей стороны, — не переставая жевать, пробурчала Доезжак. — Прибивайте их к колышкам. Отъезжаем через пятнадцать минут! — басом закричала она.

Романов усмехнулся и сгреб со стола гвозди и таблички с цифрами. Он поискал колышки и увидел, как их несет от автобуса Кирпичик. Шнурок на его кедах развязался и волочился по земле, из кармана высунулся пакет кефира, готовый упасть. Романов подошел к нему, отобрал деревяшки и, устроившись на ступенях будки, взялся приколачивать номера.