Читать книгу - "Куклу зовут Рейзл - Владимир Матлин"

Бродяга повернулся ко мне и заговорил первым:

— Дело выглядело так, как будто вы очень спешили. Из-за этого и ключи обронили, такое случается.

— Да, да, ужасно спешил, — ухватился я за тему. — У меня в пять была встреча с адвокатом назначена, но пока я искал паркинг… В общем, чуть не опоздал. Пришёл, а оба адвоката уже сидят и бумаги разложили — мой адвокат и… и… адвокат противной стороны со своим клиентом.

Я живо вспомнил подробности трёхчасового разговора, крики и упрёки, мелкие выпады и тяжёлые оскорбления… Видимо, это отразилось на моём лице — он посмотрел на меня внимательно, но промолчал. А я как-то неожиданно для себя сказал:

— С женой развожусь. Десять лет прожили, и вот развожусь.

Мой собеседник сочувственно кивнул головой:

— Понимаю, очень хорошо вас понимаю, сам через это прошёл. Дети есть, позвольте спросить? Нет? А у меня дочка. Теперь-то уже взрослая, в университете учится, а тогда маленькая была… Да-а-а.

— Дети — это другое дело. А нам-то с ней из-за чего ссориться? Из-за всякого барахла? — Волна раздражения захлестнула меня, рвалась наружу. Я почувствовал необходимость рассказать обо всех своих обидах — вот хоть этому видавшему виды человеку. — Половину стоимости квартиры, половину загородного дома, одну машину… ладно бери, чёрт с тобою! Хотя всё куплено на заработанные мной деньги, я всегда зарабатывал раз в десять больше неё. Но, ладно, бери. Так ведь мало! Она ещё претендует на половину стоимости моей скрипки. А скрипка — моя личная вещь, орудие производства, так сказать. Я профессиональный концертный музыкант, добываю себе пропитание игрой на скрипке. Её адвокат бубнит: «Всё, что приобретено во время брака, делится поровну». Да, это так, скрипка была куплена уже после женитьбы, но я копил на неё, можно сказать, всю предыдущую жизнь, это дорогая вещь. Ведь у неё, у моей бывшей жены, тоже есть личное имущество: костюмы сценические, разные хитоны, пачки (она балерина) — я-то на это не претендую.

Я остановился и перевёл дух. Бродяга слушал меня внимательно, даже стакан свой отставил в сторону. Покачав головой, сказал:

— Боюсь, логика вам не поможет. Весьма сожалею, но суд скорее всего встанет на её сторону. Почему? — Он горько усмехнулся, вздохнул и потянулся к бутылке. — С вашего позволения… отличный виски. — Наполнил свой стакан, отхлебнул. — Так вот — почему? А потому что в нашем обществе уже давно не стало ни справедливости, ни правосудия, ни уважения к закону. Все решения диктуются господствующим в данный момент поветрием, модой, иначе сказать. Да, мода, подобно моде на ботинки или на причёски. Сейчас модно считать женщину жертвой дискриминации, и потому судебные решения в случае спора принимаются в пользу женщины. Автоматически. К примеру, по закону я и моя жена имеем равные права в отношении ребёнка. Но почему-то суд присудил дочку ей — вопреки закону и всякому здравому смыслу: у меня были лучшие жилищные условия, стабильный доход и девочка выражала желание жить у папы. К тому же в суде было установлено, что мать… как бы сказать помягче?.. женщина весьма легкомысленная и свои материнские обязанности ставит ниже своих удовольствий.

— Но, насколько я понимаю, вы имеете право видеть дочку, даже если она живёт с матерью.

— Это так, но… Замечательный виски, я с вашего разрешения… — Он опять наполнил свой стакан. Отхлебнул, помолчал. — В моём случае… В суде моя благоверная вдруг заявила, что ребёнок не от меня. Хотя рождён был во время нашего брака, прошу заметить… Казалось бы, это довод не в пользу матери, скорее, в мою: я вырастил ребёнка, девочка любит меня и хочет жить со мной. Не говорю уже о том, что для меня… всё, что я ценил в жизни, было в этом ребёнке. Но мужчинам, по представлениям политической корректности, в родительских чувствах отказано, это монополия женщин. Знаете, что решил суд? Что я как отец должен платить алименты в размере четверти моей зарплаты — вот и все мои отцовские права… С тех пор я нигде ни одного дня не работал. А она в отместку спрятала ребёнка. Ну, это в прошлом, сейчас дочка уже взрослая женщина, студентка. — Он помолчал и еле слышным голосом добавил: — Взглянуть бы на неё хоть издали…

Залпом допив виски, мужчина поднялся с кресла:

— Благодарю за гостеприимство, виски выше всяких похвал, спасибо. Нет-нет, не удерживайте, мне надо идти, если я хочу остаток ночи провести в комфорте. Я имею в виду — на теплой решётке. А то ведь займут…

Следующие две недели оказались особенно загруженными: две поездки (одна из них в Канаду), преподавание, несколько встреч с адвокатом… Это были дни, когда позаниматься было невозможно, к скрипке я не притрагивался. И вот однажды после такого безумно загруженного дня я специально встал пораньше, чтобы поиграть. Отпер шкафчик, где хранилась скрипка, — а её там нет.

Как объяснить непосвящённым, что такое скрипка для скрипача? Ведь даже плотник ценит свой инструмент, срабатывается с ним, а музыкант… Со временем начинаешь ощущать свою скрипку почти живым существом: знаешь, как она реагирует на погоду, на влажность в помещении, на перевозку. Ты с ней постепенно свыкаешься и образуешь как бы единый ансамбль — она влияет на твою игру так же, как ты на неё. Ты знаешь, как извлечь из неё нужные звуки, и она в благодарность раскрывает свои лучшие качества, отдаёт тебе душу…

На своей скрипке я играл к тому времени восемь лет, мы привыкли друг к другу, и потеря скрипки была ужасным шоком. Хотя материально я почти ничего не терял: скрипка была застрахована на полную стоимость. Но смогу ли я достать другую, столь же подходящую? Ведь у музыканта с инструментом есть некая личная совместимость, это объяснить трудно. Дайте мне сейчас в руки какую-нибудь замечательную Гварнери, и она вот лично мне может не подойти, мы «не поймём друг друга». Моя пропавшая скрипка не была знаменитой, но это был очень хороший инструмент, изготовленный в середине восемнадцатого века в Венеции. К северу от города на склонах гор растут ели с нежной древесиной; верхняя дека из такой ели поёт особенно ласковым голосом. Кленовую древесину для нижней деки возили морем из Далмации и потом выдерживали в воде Венецианской лагуны; дека получалась особенно плотной и отзывалась глубоким вздохом на каждое движение смычка. Но самое главное — это была моя скрипка, которую я знал, с которой сроднился…

Придя в себя от первого шока, я стал лихорадочно перебирать в памяти все возможные причины исчезновения скрипки. Сначала я подумал, что это жена, она приходила в моё отсутствие и… Но у неё нет ключа от шкафа, она никак не могла бы добраться до скрипки. Тогда мне пришла в голову мысль об уличном бродяге. Неужели он?.. Чем больше я думал, тем более вероятным казался мне этот вариант. Весьма возможно, что он… пожалуй, он… скорее всего, он… наверняка, он — а кто ещё? Я бросился звонить в полицию.

Приехали двое — один в форме, другой в штатском. Я. подробно рассказал о своём необычном знакомстве, о нашей беседе в этой вот комнате за стаканом виски. Нет, скрипку не показывал, но упомянул в разговоре, это точно помню. Зовут его Ралф Этвуд. Откуда я знаю? Он сам мне сказал. «Ах, сам сказал?» — полицейские иронически переглянулись. Потом тщательно осмотрели шкаф, где некогда лежала скрипка.