Читать книгу - "Конец феминизма. Чем женщина отличается от человека - Александр Никонов"

«Феминизм… охватил сегодня весь мир. Однако ни в одной другой стране, где мне приходилось бывать, не заметила я, чтобы это движение играло в жизни общества такую огромную роль. И уж, во всяком случае, нигде не носит оно такого специфического, порой утрированного характера, как в Америке. Французская моя приятельница Андре Мишель свое отношение сформулировала жёстко:

«Американки просто свихнулись на своём феминизме. Они даже не замечают, что превратили его в карикатуру, в гротеск»…

Конференция в Нью-Йорке была посвящена вопросам преподавания «русских знаний». В качестве её участника я вышла на кафедру с докладом: «Семья в России». Не успела я сказать последнее слово, как в третьем ряду вскочила очкастенькая, плотно сбитая девица и сердито спросила:

– А вот Вы лучше скажите: почему это Ваши московские подруги так любят наряжаться? Я только что вернулась из России, я знаю, что говорю.

Пока я, поражённая абсурдностью вопроса, пытаюсь и не могу найти ответ, она торжествующе подсказывает его сама:

– Потому что они хотят понравиться мужчинам. Не так ли?

В голосе слышится язвительность. Но я не понимаю её причин и отвечаю беззаботно:

– Да, а почему бы им этого не хотеть?

Боже, какая оплошность! Моя собеседница хватается за голову и раскачивает ею, не в силах сказать ни слова; слышны лишь возмущённые междометия. Наконец она произносит нечто членораздельное, смысл сводится к следующему. Я подтвердила её худшие предположения: российские женщины даже и представления не имеют о том, что такое равенство.

В аудитории это не единственная феминистка. Её коллеги – американки, плохо знающие русский, – набрасываются на меня с другими вопросами-упрёками:

– У вас в Конституции записано: «Каждый гражданин имеет право… он защищён законом…». Вы не замечаете тут некоторой политической некорректности?

Господи, просвети мой разум: да что же тут-то не так? И получаю разъяснение:

– Закон у вас что, защищает только мужчин? Ах, всех! Тогда почему «он», а не «он/она»?

Атака продолжается.

– Как вы называете женщину-бизнесмена? Так и говорите? Вы что не понимаете, что унижаете business-woman? А как будет по-русски женщина-профессор? Опять в мужском роде?

– Позвольте, – наконец прихожу я в себя. Но в английском ведь тоже профессор – одно слово, и в мужском роде, и в женском.

– В английском нет родов, – поправляют меня. – А в русском есть. Если бы вы задумались о равенстве полов, вы бы давно уже нашли специальное слово, например «профессорша».

– Такое слово есть, оно означает «жена профессора».

– Ну так придумайте какое-то новое.

Кто-то из моих оппонентш (оппонентами я уже боюсь их называть) тычет пальцем в учебник русского языка для иностранцев.

– Вот, смотрите, текст для топика. Джим Смит приходит в гости к своему другу инженеру Ивану Лопатину, тот говорит: «Знакомьтесь. Моя жена Лена, она сейчас не работает, занимается домом, детьми». Как вам нравится такая модель семейной жизни: муж работает инженером, а жена сидит дома. Это что – норма? Образец для подражания?

Вечером в одном нью-йоркском русском доме, где собрались гости, эмигранты, я рассказываю об этой перепалке. В ответ слышу дружный смех: у каждого есть история, похожая на анекдот, но вполне реальная.

Сын одного из присутствующих гостей в очереди на автобус увидел за собой девушку с тяжёлым чемоданом. Он предложил ей пройти первой и поднял на ступеньку чемодан. Она посмотрела на него неприязненно: «Вы хотели продемонстрировать, что сильнее меня, но это не так. Посмотрите на мои мышцы». Другая гостья, пожилая дама, пожаловалась, что никак не может привыкнуть: мужчины-американцы не пропускают её у входа вперед, не уступают место, не подают пальто.

Я, между прочим, тоже вспомнила, как в одном доме немолодой хозяин подал мне шубу и с виноватым видом спросил: «Пожалуйста, извините меня, я Вас не обидел?».

Студент рассказывает, как пригласил свою однокурсницу в ресторан. Когда принесли счёт, она вытащила кошелек, чтобы заплатить за себя. Он, естественно, запротестовал, но она обиделась: «Разве мы не равны?».

У этого же бедолаги была и другая промашка. Ещё одна американская подружка пригласила его на день рожденья. Будучи на свою беду хорошо воспитанным, он вручил два букета – имениннице и её маме. Но при этом – страшно сказать! – он поцеловал маме руку. Та отскочила как ошпаренная, с возгласом: «Что Вы делаете?». Маме было лет сорок с небольшим, но шестидесятилетняя бабушка оценила политес по достоинству: «Дорогая, это же знак уважения. В моей молодости тоже так было принято».

Однако его подружке жест не понравился, она нравоучительно заметила: «Не знак уважения, а знак унижения».

Андре Мишель может рассказывать о «гротескном феминизме» американцев часами. Однажды её коллега, профессор из Сорбонны, приглашённый на один семестр в очень известный американский университет читать французскую литературу, внезапно был вызван в администрацию. Ему сообщили, что он срочно должен оставить университет, хотя прошло всего три недели. Что случилось?