Читать книгу - "Ожог - Василий Аксенов"

– Не плачьте, товарищ Малькольмов, – ободрил меняАббас. – Лучше послушайте, какие обнадеживающие новости. – Он сталчитать газету гулким голосом: – «Прогрессивная общественность мира гневноосуждает бандитское нападение империалистических наймитов на госпитальОрганизации Объединенных Наций в Катанге. Рабочие и инженерно-техническийсостав московской фабрики „Сиу и сыновья“ единодушно клеймят проискисионистской агентуры. Донбасс. Трудящиеся Юзовки, Горловки, Луганска наобщегородских митингах единодушно заявляют: руки прочь от пигмеев Метамунгву идругих свободолюбивых народов Африки!» Как видите, господин Малькольмов. ввашей стране по-прежнему царит полное единодушие.

– А вы бы как хотели? – с оттенком непонятнойгордости пробурчал «старшой» Теодорус. – Единственная нормальная страна.

Подумав, он зааплодировал своими железными ладонями. Каплодисментам тут же присоединились Филипп и Масляное Рыло. Затем явился саплодисментами и Ян Штрудельмахер. Удивительной цепкости молодой человек полз кброневику, толкая носом здоровенную бутыль метилового спирта и бурно аплодируя,невзирая на наручники. Вскоре весь двор уже, все уцелевшие аплодировали кто чемможет, вечер завершился бурными несмолкающими аплодисментами, переходящими вовацию. Последним сдался самый ярый борец против тоталитаризма Патрик Тандерджет.Взметнулись в аплодисменте руки вольнолюбивого баскетболиста.

– Видишь, Патрик, у нас у всех есть что-тообщее, – многозначительно сказал ему Штрудельмахер.

– Хуй в кармане, блоха на аркане! – рявкнул вответ американец на жаргоне университета Беркли.

Во дворе появилась любопытная парочка – богиня Метамунгву ивождь племени старичок Кутсачку. Богиня плыла на высоких каблуках, пышные еебедра облегала юбочка «чарльстон», на голове прическа «Грета Гарбо». Вождьоблачился в лимонно-синий клетчатый пиджачок и пожелтевшие от времени гамаши.Что-то щемящее, волнующее, романтическое было в этой ужасной парочке, в этихпризраках «веселых двадцатых», тех времен, когда надежды еще витали надевропейским континентом, словно Новая Экономическая Политика.

– Господа, мы с мужем пришли попрощаться, –сказала Метамунгву на вполне приличном английском. – Большое спасибо завсе!

– Сматываетесь, Элен? – спросил Патрик.

– Да, мистер Тандерджет, мы улетаем в Женеву. Думаемоткрыть там парикмахерский салон.

– Хватит, погорбатили на этих пигмеев, внесли своюлепту в развитие цивилизации, – загундосил старичок Кутсачку. – Пораи о себе подумать.

– Прощай, моя Африка! – сентиментально воскликнулабывшая богиня и прислонилась щекой к помосту, на котором провела без малогосорок лет. – Мне будет многого не хватать там, в Женеве. – Онаметнула лукавый взглядик -» косячок». – Не забывайте, господа!

– Масляное Рыло, включи что-нибудь подходящее кслучаю, – распорядился Теодорус.

– «Новая серая шляпа» в исполнении Кида Ори, сорокчетвертый альбом национальной фонотеки, – очень просвещенным тоном, словнокакой-нибудь ленинградский всезнайка, объявил Масляное Рыло.

Под дребезжащий диксиленд бутыль метилки подплыла к моемурту. Затем в поле зрения выплыл том энциклопедического словаря. С цельюпроверки оставшихся сил я взял том и саданул им по темени «старшому». Ребята,конечно, развеселились.

– Эх, если бы члены мои двигались, – проворчалТеодорус, – показал бы я вам, паразиты, как смеяться.

– Пока что слушай, грязный Спарафучилле, – сказалему Патрик, – пока у тебя члены не действуют, набирайся ума, благородства,человечности. Генаша, прочти нам со страницы тридцать пятой, строка восьмаясверху. Тише, ребята! Что будет, что будет? Страшно подумать! Геннадий, читай!

Левым глазом я увидел, как по тлеющим углям госпиталя прошлабосыми ногами Машка и встала на раскаленном крыльце. Она была совсем голая, ипо телу ее прыгали, словно синие бесенята, огоньки. Правым глазом я увидел, какпод лупой, огромные буквы и начал их читать:

– Дюгонь, морское млекопитающее, точнее, корова, внастоящее время почти полностью истреблен прогрессивным человечеством…

Машка спустилась с крыльца и пошла ко мне. Все ближе и ближеподходила она и вдруг пропала.

– Левый глаз у меня ослеп, – сказал я.

– Ничего, читай правым, – сказал ЯнШтрудельмахер. – Патрику ты здорово прочел, а теперь мне почитай. Стопятнадцатая страница, а строчка восьмая снизу.

Действительно, правый глаз у меня еще видел отлично.

– Последний представитель семейства дюгоней проживает внастоящее время на свободной территории Северного Ледовитого океана, нольградусов широты, все градусы долготы… – читал я, как вдруг буквы пропали ипрозрел левый глаз, который увидел совсем рядом яркие ягодные губы Машки,детский ее нос и материнскую тонкую шею. – Вот чудеса, правый глаз у меняотказал, – сказал я Машке.

– Ничего, ничего, милый, – прошептала она, –Бог с ним, с правым глазом! Главное, что левый работает, а значит, мы видимдруг друга.

– Но дюгонь, Маша, дюгонь! – вскричал я ирасплакался, как ребенок. – Воображаешь, он лежит на Северном полюсе, насамой шпильке, и млеком питает все человечество, последним своим млеком! Тыпонимаешь. Маша?

– Понимаю, Генаша…

Вдруг левый глаз мой погас, исчезла моя любовь, а в правыйглаз влез майор внутренней службы, товарищ Чепцов (как ярко вдруг вспыхнуло –Чепцов, Чепцов), товарищ Чепцов в солидном штатском костюме.

– Читайте теперь мне, – сказал он с официальнойбрезгливостью.

Ох, как не хотелось мне ЕМУ читать!

– Брокгауз и Ефрон запрещены, гражданин следователь, –промямлил я.

– Знаем не хуже вас! – рявкнул он. – БэСэчитайте! Читай, ебенать! Читай, блядь! Патрику сраному прочел? Младшемулейтенанту Яну Штрудельмахеру прочел? А мне, курва, не хочешь? Прочтешь, ясвоего не упущу!

Он ткнул мне в нос раскрытую книгу и применил один из«методов активного следствия», кажется зажал в тиски мошонку. Тогда я, конечно,охотно стал читать:

– Дюгонь. Впервые разработан и изучен великим вождемнародов Иосифом Виссарионовичем Сталиным в непримиримой борьбе с Львом ДавыдовичемБронштейном. Великий зодчий прогрессивного человечества впервые установил, чтоД. принадлежит рабочему классу, потому что он (Д. – ред.) принадлежиткрестьянству. Его величество, знаменосец мира во всем мире генералиссимус сголовой ученого, телом философа, в одежде простого кентавра…