Читать книгу - "Что-то было в темноте, но никто не видел - Томас Гунциг"

Когда мы вернулись, солнце светило уже не так ярко, будто нарочно создавало для нас особую обстановку. В его оранжево-желтом свете лагерь был похож на дискотеку.

Мы предъявили пленных генералу. Девку из деревни придурков и ее пацаненка. Великий писатель разглядывал их с любопытством. Он обошел вокруг них и сказал, что никогда еще не видел их так близко. Генерал просил его не стесняться и рассматривать сколько душе угодно, а то когда еще представится такой случай — скоро в деревне останется одна мелюзга, которой впору по шляпным коробкам прятаться. Да и мелюзгу мы вот-вот перебьем.

От такого пристального внимания пацан разревелся во всю силу своих легких, хотя до этого вел себя очень тихо.

Мать пыталась его успокоить, но все напрасно, пацан орал, как целое стадо коз на краю обрыва.

Кажется, этот визг действовал великому писателю на нервы. Он схватил пацана и давай его трясти как грушу. Мамаше конечно же не понравилось, что с ее чадом так обращаются, нервы ее не выдержали, и она бросилась с когтями на великого писателя. Тут уже не выдержали нервы у генерала — еще бы, в его присутствии бросаются на великого писателя: он схватил одной рукой отчаянно бьющуюся мамашу, другой рукой — ревущего пацана и увел их на другой конец лагеря.

Великий писатель, кажется, растерялся, его щеки покрылись пятнами румянца, будто ягодки земляники проглядывают сквозь заросли чертополоха.

Писателю стало стыдно, нам тоже было неловко. Мы отвели глаза, чтобы не усугублять. Так мы и стояли, когда вернулся генерал. Он долго извинялся перед писателем, говорил, что с этими придурками всегда так. Они психованные, как кошки в клетке, и злющие, как сторожевые псы.

Великий писатель сказал, что уже все в порядке и что теперь он понял, почему мы с ними воюем. Генерал сказал, что они у нас поплатятся, мы им через полчаса такого перца зададим, что мало не покажется, мы сейчас подготовим расстрельную команду. Он будет просто счастлив, если великий писатель возьмет на себя командование казнью.

Писатель улыбнулся. Он сказал, что согласен и что он тут оказался как нельзя более вовремя. Румянец покинул его щеки, в складках бледного лица залегли тени.

Генерал попросил его выбрать четырех человек для казни. Писатель выбрал меня. Я безумно обрадовался. Будто он угадал, что и во мне есть талант, пусть только крохотный росточек, но все же есть. Я почувствовал себя чуть ли не его родственником.

Генерал поставил рядышком придурочную девку и ее ублюдка. Уже никто не плакал. За эти полчаса их рожи будто постарели. Нас построили напротив них. Великий писатель стоял рядом с нами.

— Цельсь! — скомандовал великий писатель. Его голос походил на скрип несмазанной двери.

— Огонь! — Дверь с лязгом захлопнулась. Придурки попадали как два куля с тряпьем.

Он меня выбрал. Это придало мне смелости. Я вернулся в палатку. Схватил пару-тройку вещиц, которые я накропал, свернул листочки в кулек и понес.

Великий писатель беседовал с генералом.

Я приблизился. Увидев меня, генерал грозно нахмурился, но я не смутился.

Я попросил прощения, что беспокою их.

Потом я сказал великому писателю, что тоже пишу и мне очень важно узнать его высокое мнение о моих стихах. Я вручил ему мои листочки, не поднимая глаз.

Я почувствовал, как он их взял. В ожидании я поглядывал по сторонам. Сердце громко колотилось о ребра.

Великий писатель с улыбкой вернул мне листки.

— Слабовато, — сказал он.

Я забрал свои бумажки и побрел обратно в палатку.

Вечер окрашивал окрестные холмы в красные тона. Пахло смертью, от земли веяло холодом. А на заходящее солнце сверху набежала тучка, будто у него был банный день и ему в глаз попало мыло.

Я уснул в обнимку со своей винтовкой по имени Дикая кошка, слушая, как она делится со мной своими планами на будущее.