Читать книгу - "Вся правда о Муллинерах (сборник) - Пэлем Грэнвилл Вудхауз"

стиль Лейлы Дж. Розоуэй вызывал у него омерзение, как бы стиль этот ни восхищал поклоняющиеся ей бесчисленные толпы. Он придерживался строгих взглядов на искусство романа и твердо стоял на том, что художник пера, истинно почитающий свое призвание, никогда не опустится до сладеньких любовных историй, а будет строго придерживаться револьверов, криков под покровом ночи, исчезнувших документов, таинственных китайцев и трупов — как с перерезанным горлом, так и без оного. И даже воспоминания о том, как тетушка младенцем качала его у себя на коленях, оказались бессильны укротить его литературную совесть настолько, чтобы он сделал вид, будто запоем читает ее творения. Джеймс Родмен твердо, неуклонно и во веки веков стоял на том и провозглашал это открыто, что Лейла Дж. Розоуэй стряпала тошнотворную жвачку.

Вот почему это наследство явилось для него сюрпризом. Приятным сюрпризом, разумеется. Джеймс очень неплохо зарабатывал на трех романах и восемнадцати рассказах, сочинявшихся им ежегодно, однако писатель всегда найдет применение лишним пяти тысячам фунтов. Что до коттеджа, то Джеймс как раз подумывал о загородном домике, когда получил письмо нотариуса, и не прошло недели, как он уже водворился в свое новое жилище.

Коттедж «Жимолость» на первых порах произвел на Джеймса, как он сам мне говорил, наилучшее впечатление: одноэтажный живописный старинный домик с хаотичными пристройками, забавными маленькими печными трубами и красной черепичной крышей, расположенный в очаровательной местности. Дубовые балки, ухоженный сад, щебечущие пичужки и увитое розами крыльцо — идеальное место для писателя. Именно такие коттеджи, подумал он с улыбкой, его тетушка любила помещать в свои книги. Даже румяная пожилая экономка, которая заботилась о нем, могла, казалось, сойти со страниц любой из них.

Джеймс решил, что ему выпал счастливый жребий. Он перевез в коттедж свои книги, трубки и клюшки для гольфа, а потом с головой ушел в завершение лучшего романа из пока им написанных. Назывался роман «Тайная девятка», и в прекрасный летний день, с которого начинается эта история, он сидел у себя в кабинете и стучал на машинке в мире с самим собой и со всем светом. Машинка работала безупречно, новый сорт табака, который он приобрел накануне, оправдывал все его ожидания, и Джеймс на всех шести цилиндрах несся к финалу главы.

Он вставил в машинку чистый лист бумаги, задумчиво погрыз мундштук трубки и вновь застрекотал.

«Лестер Гейдж подумал было, что ему померещилось. И тут звук повторился — слабый, но четкий: кто-то тихо царапал филенку снаружи.

Губы Лестера сурово сжались. Пружинисто, как леопард, он шагнул к письменному столу, бесшумно выдвинул ящик и вынул револьвер. После случая с отравленной иглой он предпочитал не рисковать. Все в той же мертвой тишине он на цыпочках подошел к двери и молниеносно распахнул ее, держа оружие наготове.

На коврике у порога стояла самая красивая девушка из всех, каких ему доводилось видеть. Истинное дитя страны фей. Секунду она смотрела на него с шаловливой улыбкой, затем с милым упреком лукаво погрозила ему изящным пальчиком.

— По-моему, вы меня забыли, мистер Гейдж! — мелодично произнесла она с притворной строгостью, которую опровергал ее взор».

Джеймс тупо уставился на лист. Он пребывал в полнейшем недоумении. Ничего подобного он писать не собирался. Начать с того, что он твердо придерживался нерушимого правила: не допускать девушек в свои произведения. Зловещие квартирные хозяйки — пожалуйста, и, разумеется, любое количество авантюристок с иностранным акцентом, но никогда, ни под каким видом никого, кто мог бы подойти под понятие «девушка». Детективным романам, а тем более рассказам героини противопоказаны, утверждал он. Героини только тормозят действие и принимаются флиртовать с героем, когда ему следует заниматься поисками улик. После чего, попавшись на какую-нибудь простую до идиотизма хитрость, позволяют злодею похитить себя. В своих произведениях Джеймс соблюдал прямо-таки монашеский устав.

И вот эта нахалка с шаловливой улыбкой и изящным указательным пальчиком влезла в самую кульминацию!

Он еще раз заглянул в подробный план романа. Нет, там все было в полном порядке.

В простых и ясных словах излагалось, что должно произойти, едва Гейдж откроет дверь. В нее свалится умирающий мужчина и, прохрипев: «Жук! Сообщите в Скотленд-Ярд, что голубой жук — это…» — испустит дух, оставив Лестера Гейджа в некотором вполне оправданном недоумении. И решительно ничего о каких-либо девушках из страны фей.

Со смутным раздражением Джеймс вычеркнул позорный абзац, внес необходимые исправления и накрыл машинку чехлом. И вот тут он услышал подвывания Уильяма.

Единственной ложкой дегтя в этой бочке идиллического меда, которую пока удалось обнаружить Джеймсу, был пес Уильям, порождение преисподней. Номинально он принадлежал садовнику, но с первого же дня самочинно усыновил Джеймса, доводя последнего до исступления. У пса была манера подвывать под окном кабинета, когда Джеймс работал. Последний терпел, пока хватало сил, а затем вскакивал со стула — для того лишь, чтобы увидеть, что пес стоит на дорожке и выжидательно смотрит на него, припася во рту камень. Уильям питал идиотическую страсть бегать за камнями, и в первый день Джеймс, необдуманно поддавшись духу товарищества, бросил ему камень. С тех пор камней Джеймс больше не бросал, зато не скупился на всякие другие предметы, весомые и не очень, в результате чего сад усеивали всевозможные метательные снаряды, начиная от спичечных коробков и кончая гипсовой статуэткой юного Иосифа, пророчествующего перед фараоном. Однако Уильям упорно приходил и подвывал — оптимист до мозга костей.

Подвывание, раздавшееся в тот момент, когда он и без того был раздражен, подействовало на Джеймса примерно так же, как поскребывание по дверной филенке подействовало на Лестера Гейджа Пружинисто, как леопард, он шагнул к каминной полке, взял с нее фаянсовую кружку «Подарок из Клэктона-на-Море» и бесшумно подкрался к окну.

И тут снаружи голос произнес:

— Подите прочь, сэр, подите прочь! — после чего раздалось пронзительное тявканье, явно вырвавшееся не из глотки Уильяма, в чьих жилах текла кровь эрделя, сеттера, бультерьера и мастифа. Тембр своего голоса он получил по линии мастифа.

Джеймс выглянул наружу. На крыльце стояла девушка в голубом. На руках она держала белую пушистую собачку и пыталась пресечь вертикальные поползновения злодея Уильяма добраться до собачки. Умственное развитие Уильяма остановилось несколько лет