Читать книгу - "Каникулы в Санкт-Петербурге - Татьяна Богатырева"

Всю свою жизнь Миша имела множество полномочий, потому что большую часть времени была предоставлена самой себе: мама работала, и из школы маленькая Миша возвращалась сама. В какой-то момент она сообразила, что, если уйти с последних уроков и вернуться домой пораньше, тебе за это ничего не будет, потому что мама придет домой гораздо позже, уже вечером.

Мише казалось, что существует большая разница между понятиями «врать» и «умалчивать». Если мать сама не спросит, то ты вроде бы промолчала, но и не наврала при этом.

Какое-то время в классе даже существовала мода прогуливать у Миши в гостях: она приводила с собой из школы тех, кто казался ей интересен, и эти чужие, в общем-то, люди, волею судьбы оказавшиеся с ней в одном классе, полагали, что они дружат. Миша считала, что друзей у нее нет, ее друзья считали, что они у нее есть, но противоречия в этом Миша не видела.

Ее болтливость всегда была выверенной и не то чтобы напускной, но структурированной, в меру и только когда нужно. Вот и на этот раз Миша очень надеялась, что из наблюдений за Полиной выйдет интересная история. Сначала она просто подумала: «Почему нет» – и загорелась. Потом стало ясно, что ничего оригинального в истории «о том, как я одна впервые приехала в Петербург» нет, и Миша уже хотела было забить, но тут Полина разговорилась. И выяснилось, что ехала она сюда к одному парню, а не просто город посмотреть.

Парень пропал, что само по себе уже стало зацепкой для интересной истории, но гораздо интереснее было то, что Полина в первый же день – как в кино – встретила другого. Он был красив и богат (и то и другое, конечно, сомнительно), имел сто секретов и совершенно точно в Полину влюбился. История любви в реальном времени! Не постановка, а зафиксированная жизнь! То, что надо.

А потом выяснилось, что у поклонника есть лучший друг, который, увидев Полину, тоже остался весьма и весьма неравнодушен. А еще потом выяснилось, что у обоих поклонников одинаковые имена. Миша была в восторге. Она очень аккуратно, не перегибая палку, старалась держать руку на пульсе, внушая Полине дать шанс обоим Андрюшам.

Война за любовь бьет не в глаз, а в бровь. Миша продолжала придумывать смешные хештеги – «мишкалюбитинтрижки», просмотры капали, подписчики – тоже. Потому что общественность уже пресытилась всем, что имеет приставку «пост». Постмодерном и постпостмодернизмом. Постиронией. Постреальностью, постреволюциями.

Общественности требовалось что-то простое, живое и настоящее.

На это лето Миша поставила себе цель набрать сто тысяч подписчиков. Маме объяснять было бесполезно, мама не совсем понимала, что такое блогеры, спрашивала, как на этом можно заработать и откуда блогеры берут деньги, при чем тут реклама и, главное, почему Миша не может поехать в деревню к бабушке, если все равно не собирается летом работать. Хотя бы отдохнула нормально. Мама действительно не понимала, как лето у бабушки может мешать Мише заниматься своим блогом.

То, что мама такое количество времени теперь проводит дома, было непривычно. Мишу смущало мамино присутствие днем, вечерами же это становилось почти невыносимо. Обе чувствовали себя скованно и неловко, как чужие люди, которые вынуждены проводить много времени вместе в маленьком запертом пространстве. И не то чтобы они совсем уж друг другу чужие, но ничего общего почти не имеющие. Например, как будто они не виделись десять лет, а теперь должны все всегда делать вместе.

Мама ушла с работы весной по собственному желанию, потому что ее об этом попросил начальник, – издательство закрылось, и нечем было бы выплатить сотрудникам увольнительные и прочие компенсации, уволь он их официально. А начальника своего мама очень любила, потому что проработала с ним бок о бок пятнадцать лет, вот и согласилась по этому самому якобы собственному желанию заявление написать.

Теперь мама много времени проводила дома, и легче становилось, только когда к ним в гости заезжал отец. Отец хотел, чтобы дочка и первая жена ни в чем не нуждались, и уговаривал Мишу поехать с мамой на море. Что это мешало Мишиному блогу, он тоже не понимал. И к Мишиному намерению никуда не поступать этим летом относился, как и мать, с непониманием.

Зато на выпускном Миша воплотила в жизнь свою давнюю мечту^[2]: теперь уже бывшие учителя и бывшие – слава богу – одноклассники, а то даже и их родители то и дело спрашивали, куда она будет поступать. А она стояла, приосанившись, во всем черном и с синими волосами и гордо отвечала: «Никуда». Чувствовала она себя при этом великолепно.

Смуглая кожа и жесткие темные волосы достались ей от отца – красить их было одно мучение, – а маленький рост и мальчишеская фигура – в маму. У Миши было много самых разнообразных хобби, знакомств и интересов. Вязать она тоже умела, и когда в моду вошли простенькие плетеные гобелены из толстых ниток пастельных цветов, Миша с ходу освоила эту нехитрую технику и продала пару таких гобеленов. Но ей быстро надоело. Швейную машинку она так и не освоила, но, значит, ей этого не очень и хотелось. Потому что Миша всегда добивалась того, что ей действительно было нужно.

* * *

Андрей-первый оказался жутко зажатым, он прям еле-еле что-то блеял от смущения. Но Полине, видимо, такой тип парней как раз и нравился, потому что вела она себя примерно так же и была такого же пунцового цвета. Миша диву давалась – уже темнеет, а они прямо светятся оба, и жаром от них, как от электрообогревателя, отдает.

Она, конечно, очень быстро выяснила, в чем дело: днем Андрей-первый и Полина бродили по городу, купались в фонтане, кидали в него монетки, чтобы Полина еще раз обязательно вернулась, и тут у них вышел инцидент. У Полины к груди прилип намокший топ, и Андрей-первый так на Полину засмотрелся, что она это заметила и тоже засмотрелась, как на нее засматривается Андрей-первый. Так они и стояли по колено в воде и портили всем вид на фотографиях, пока Андрей-первый наконец не отфиксировал, что Полина пялится на то, как он пялится на нее. И тогда он стал еще больше пялиться и немного пятиться, ударился ногой о гранитный парапет фонтана, споткнулся и стал падать на Полину, как раз лицом в намокший топ.

И теперь вот оба страшно смущались. Сидели они на крыше клуба, где на оборудованной летней сцене-веранде вот-вот должен был начаться концерт, на который их пригласила Миша. Концерт все не начинался, Андрей-первый и Полина все смущались. Насколько им интересны мировые рок-хиты в классической обработке, оставалось загадкой. Справа от сцены худой парень с дредами осторожно нес на сцену огромный контрабас; он боялся споткнуться в полутьме о груды проводов под ногами.

Миша решила взять дело в свои руки. Она начала свой монолог с поэта Таганова, за несколько минут плавно перешла к другим поэтам, а затем – на обсуждение того, что в одном классе с Андреем учился не только его лучший друг Андрей-второй, но и сын еще другого известного поэта – Вяземского. И – о боже, как тесен мир – Вяземский конечно же знал Таганова лично. Ей даже удалось втянуть в разговор и Андрея, и Полину, и все это уже стало напоминать обычную такую, нормальную, дружескую беседу.