Читать книгу - "Думают... - Дэвид Лодж"

С одной стороны, это наихудшее, что может случиться с человеком — оказаться навсегда запертым в собственном теле и лишенным возможности говорить, шевелиться и даже кивать головой. Он находился в коме четыре недели, и врачи не сразу поняли, что он пришел в себя. Решили, что он в вегетативном состоянии. Чувствовать себя заживо погребенным, слышать, как люди ходят вокруг, над твоей могилой, и не иметь возможности привлечь к себе их внимание. Сам Жан-Доминик Боби сравнивает это с пребыванием в скафандре. Его книга называется «Скафандр и бабочка»: бабочка — это его мысли, порхающие внутри скафандра, не имея возможности вылететь наружу. Все это продолжалось до тех пор, пока он не изобрел систему кодированного подмигивания. Самый важный момент во всей истории: даже в таком состоянии он нашел способ общения. Величайшая сила духа и отказ подчиниться безмолвию.

Конечно, я не могу не думать о бедняге Мартине, ведь у него тоже был инсульт, который вполне мог иметь такие же последствия. Внезапно мне в голову пришла ужасная мысль: а вдруг Мартин не был мертв, когда я видела его тогда в больнице? Но это, конечно, абсурд, его сердце остановилось, и он не дышал. Но, может, это и к лучшему, наверное, я не смогла бы ухаживать за человеком в таком состоянии. Эгоистично, но это так.

Суббота, 8 марта. Я привезла с собой из Лондона купальный костюм, чтобы тренироваться в спортивном центре (похвальное намерение, которое так и не реализовано). Отыскала его сегодня, рассмотрела… и ужаснулась — такой выцветший, поношенный…. Пришлось съездить в Глостер и купить новый. В Глостер, а не в Челтнем, потому что я боялась случайно встретиться с Кэрри. Она сразу поняла бы, что я покупаю купальник специально для их джакузи.

Всегда немного страшно покупать купальник, особенно, когда начинаешь стареть. Ничто так не выявляет недостатки фигуры, как купальник. Разглядывая себя в трюмо, я ужаснулась, заметив сетку фиолетовых вен, разбегающихся от колен и похожих на трещинки на старом китайском фарфоре или ниточки в датском голубом сыре.

Я выбрала черный купальник с закрытым горлом, который шел мне, когда я примерила его поверх трусов (как требуют в магазинах из соображений гигиены), но когда надела его дома без трусов, то обнаружила завитки лобковых волос, торчавшие из-под купальника. Так что теперь придется бриться. Какое нудное занятие. Наказание за излишнюю суету.

Поездка компенсировалась тем, что я в первый раз увидела Глостерский собор. Небольшой, но пропорциональный, выстроен из котсуолдского камня с замечательный квадратной башенкой, верхушка которой украшена изящной лепной балюстрадой. В путеводителе говорится, что крытые галереи собора считаются одними из самых красивых в стране, и я с этим согласна. Тут был погребен Эдуард Второй. Все, что я знаю о нем, почерпнуто из пьесы Марло и может быть недостоверно, однако позволяет воспринимать его как реального человека, который когда-то жил и дышал, а не просто как имя из учебника истории. Странное ощущение — когда стоишь рядом с останками того, кто умер семьсот лет назад, и знаешь, кем он был при жизни. Если верить Ральфу Мессенджеру, атомы тела не разрушаются. Но только мой мозг способен сохранить его идентичность и провести между нами связь.

Пока я бродила по храмовым нефам, время от времени останавливаясь и любуясь мемориальными досками и статуями, мне в голову пришла другая литературная ассоциация. В «Золотой чаше» Шарлотта и Принц впервые совершают адюльтер в Глостере, отложив поездку в Лондон. Они сбегают с деревенской вечеринки якобы для того, чтобы посмотреть на собор, и я уверена, что там должно быть упоминание о могиле Эдуарда Второго. Интересно, они действительно заходили сюда, чтобы потом рассказать о соборе своим законным супругам? Или провели все это драгоценное время наедине, в маленькой гостинице, выбранной находчивой Шарлоттой? Жалко, книги под рукой нет. Вероятно, Джеймс об этом не говорит.

Пообедала в кафе «Уютная исповедальня» рядом с собором, листая путеводитель, потому что ничего другого с собой не было. Думала о том, что скоро превращусь в старую деву, которая рассматривает соборы и листает книжки в уютных ресторанчиках. Может, покупка купальника была инстинктивным протестом против такого будущего. Тогда хватит ныть и шагом марш бриться!