Читать книгу - "Рандеву и другие рассказы - Дафна дю Морье"

– Знаю, знаю. Потому и припозднился. Нарочно тянул до последнего момента, – весело ответил Фергюсон.

Миссис Фергюсон в изумлении открыла рот. Девочки оторвались от граммофона и уставились на отца. Что же касается достопочтенного Трэверса, то он вытащил из кармана большой носовой платок и шумно прочистил нос: какой ужас, какой стыд – бедолага уже успел напиться.

– Как поживаете, Фергюсон? – спросил гость, делая вид, будто не заметил несчастную ремарку хозяина. – Что-то я вас в последнее время нигде не вижу. Кроме как в церкви по воскресеньям, разумеется.

– Не знаю уж, в чем дело, может, осень так действует, – провозгласил Фергюсон с самой невинной улыбкой, – но только в последние недели я сплю в церкви гораздо крепче, чем обычно. Да ведь и ты тоже, дорогая! – обратился он к жене. – Я заметил, что в прошлое воскресенье ты проснулась после проповеди, только когда миссис Дрюс запела «Мир небесный, мир благой!».

Миссис Фергюсон побагровела, как пион. Дочери закашлялись. А преподобный Трэверс наклонился пониже – якобы погладить спаниеля.

Раздался удар гонга, и раскрасневшаяся хозяйка повела всех в столовую.

Прямо с порога преподобный незаметно скосил глаза на буфет. Увы! Все именно так, как он опасался. Графин с виски наполовину пуст. Плохо дело: хозяин дома уже на полпути к белой горячке. Скорее всего, прячет спиртное у себя в спальне.

Все расселись, всем было не по себе – всем, кроме хозяина дома, который никогда в жизни не чувствовал себя лучше.

Суп съели в молчании. Никто не решался заговорить. Время шло. Звук жующих челюстей, казалось, становится все громче.

Ближе к концу трапезы пастор припомнил обещание, данное членам клуба: вывести Фергюсона на чистую воду.

– Удивительно, как у нас в Молтби переменилась молодежь, – начал он, старательно очищая грушу. – Похоже, они не способны думать ни о чем, кроме своей внешности. Сегодня днем я прогуливался по Хай-стрит и не мог надивиться: некоторые молоденькие продавщицы одеты так, словно собрались в театр. Платья без рукавов, шелковые чулки, лица напудрены и накрашены. Порой у меня поневоле возникают сомнения в их добропорядочности.

– Ну полно, мистер Трэверс, не надо преувеличивать! – воскликнула миссис Фергюсон. – Им просто нравится, чтобы кожа дышала. Короткие рукава – еще не вызов обществу. Хотя, должна заметить, я терпеть не могу, когда девицы из низов начинают обезьянничать, подражать вышестоящим. Если их вовремя не поставить на место, то скоро мы увидим их в гольф-клубе, в теннисном клубе!

– И что с того? – спросил ее муж.

– Что? Мой дорогой Ричард, да как же так можно рассуждать? Лично я никогда в жизни не стану играть ни в одну игру в таком окружении.

– Признаюсь, я не одобряю всех этих новомодных причуд, – заметил мистер Трэверс. (Когда наконец предложат портвейн? Нет, что ни говори, манеры хозяина дома самые ужасающие!) – Да, – продолжил он, – во времена моей юности в жизни было больше романтики. Не знаю, действительно ли спортивные игры улучшают внешний вид, как многие склонны думать. По мне, женственная женщина куда милее, чем нынешние крепкие и жилистые создания. Вот, к слову, крошка Мэй Коллинз, младшая дочь старого Сэма Коллинза, – не правда ли, прелестная девушка?

И он украдкой покосился на хозяина дома.

– Я ее хорошо знаю, – ответил Фергюсон. – Очаровательная девушка. Давеча подыскал ей отличную работу в Пенлите. Думаю даже оставить ей некоторую сумму по завещанию.

Священник от замешательства покраснел как рак. Глаза его блеснули за стеклами очков. Право, Фергюсон заходит слишком далеко!

– Ричард, разумеется, шутит, мистер Трэверс, – ледяным тоном заметила миссис Фергюсон. – Не хотите ли винограда? Из нашего собственного виноградника.

– Нет, моя дорогая леди, благодарю.

Дочки оцепенели, испуганно глядя в пространство прямо перед собой. Да что в самом деле случилось с их отцом?

– Так вот я и говорю, – неуверенно продолжил гость, – что наше время едва ли можно назвать романтическим…

– Не могу не согласиться, мистер Трэверс, – мрачно выпалила старшая, Хелен. – Взять хотя бы мужчин: они стали совершенно несносны. Раньше, насколько я могу судить, если мужчину привлекала некая девушка, то он посылал ей цветы и подарки. А теперь он даже не помнит своего обещания сыграть с ней в гольф! – И, презрительно рассмеявшись, она заключила: – Презираю мужчин!

– Если на то пошло, девицам тоже не мешало бы приложить усилия, – возразила ей мать. – Да, в старые годы все было совсем иначе.

– Наверное, мужчинам весело наблюдать, когда девушки за них соревнуются, – пробормотала одна из младших.

Хелен сердито поглядела на сестру.

– Гм-гм! Все это весьма прискорбно, – вздохнул достопочтенный Трэверс, вытирая салфеткой рот. – Нынешний век далек от идеала. Вы согласны, Фергюсон?

– Нет, Трэверс, совершенно не согласен. Я полагаю, что это великий век.

Семейство посмотрело на него в изумлении. Услышать такое от отца было в высшей степени неожиданно.

– А можно спросить, отчего это так, Ричард? – подняла брови его супруга.

Фергюсон помедлил, прежде чем ответить, а потом обратился к пастору с любезной улыбкой:

– Я нахожу необыкновенно приятным общее падение нравов, – объявил он.

Повисло минутное молчание. Всех сковал ужас.

Достопочтенный Трэверс совсем потерял дар речи. Он мог только таращить глаза и моргать. Миссис Фергюсон величественно поднялась из-за стола и поплыла к двери, за ней послушно семенили дочки.

– Погодите! – окликнул их Фергюсон. – Я хочу вам всем кое-что сказать. Вы решили, что я сошел с ума. Что ж, возможно, вы и правы. Но я этим горжусь. И раз уж я сумасшедший, то намерен совершить самую грандиозную глупость, которая когда-либо приходила в голову безумцу.

Я пускаюсь в колоссальную авантюру. Шестьдесят лет я ждал этого момента, но ничего, еще не поздно. Что у меня получится, я и сам не знаю, да и знать не хочу. В неизвестности больше прекрасного, чем в вечном покое. Я только одно знаю твердо: когда я исчезну, Молтби никуда не денется. Вы будете жить тут год за годом, самодовольные, уверенные в своей непогрешимости. По воскресеньям паства будет привычно дремать в церкви, а по будням рассуждать о долге перед ближним. Вы, девочки, выйдете замуж, если ваша матушка расстарается, и в свой черед, к присносущей славе города Молтби, произведете на свет сыновей и дочерей.

Ваши отпрыски будут в погожие летние дни кататься на прогулочных яхтах, а зимой бить баклуши на поле для гольфа. Я искренне надеюсь, что ежегодный городской бал будет неизменно проходить с большим успехом. Я не сомневаюсь, что мечты муниципалитета сбудутся и в городе появится «прекрасный променад для привлечения туристов». Я был бы весьма расстроен, если бы моя жена перестала играть в бридж, ведь это занятие принесло ей завидную популярность, а заодно и немалый доход.