Читать книгу - "Вкушая Павлову - Дональд Майкл Томас"

На гостиничной писчей бумаге, в изящной серой итальянской папке с названием «Строго конфиденциально»…

1

Я влюбился в свою жену Анну.

Самое странное в этом то, что мне шестьдесят, а Анне — сорок три; мы женаты двадцать пять лет, и у нас несколько детей. Кроме того, в силу стечения самых разных неблагоприятных обстоятельств, почти половину нашего брака мы спали в раздельных спальнях.

Все стало меняться в один прекрасный вечер, начинавшийся вполне заурядно — с визита к коллеге. У нас была весьма бурная дискуссия. Домой я отправился с чувством удовлетворения и в то же время со смутным ощущением печали. Когда я пришел, в доме стояла тишина. Я поднялся в спальню, на ходу снимая воротничок. Из-под двери в спальню старшего сына — первокурсника университета — пробивалась полоска света, и я подумал, что он готовится к занятиям. А может, читает запрещенную литературу? Из-под двери в комнату жены тоже пробивался свет; наверное, она читает роман или детектив, решил я и прошел мимо, даже не пожелав ей спокойной ночи. Я разделся и лег в постель.

Согласиться с угасанием либидо — противно моему характеру. Да и Анна полностью не утратила привлекательности в моих глазах. Долгое время я пытался вызвать в ней ответное чувство, но теперь уже оставил эти попытки, считая их бесполезным занятием. Я либо сублимировал{73}, либо цеплялся за воспоминания о нашей страстной юности. В школьные годы у меня находили некоторые способности к рисованию; во время нашей страстной любви она послужила воскрешению моего таланта, позволив сделать с нее несколько чрезвычайно эротических зарисовок. Я продолжал их бережно хранить и — использовать. Я собирался воспользоваться ими и в ту ночь и уже отпирал шкафчик, когда отворилась дверь и появилась улыбающаяся Анна в прозрачном пеньюаре.

— Я чувствую себя лучше! — сказала она с блаженным выражением на лице, залезла в мою постель и сняла пеньюар.

Когда я лег рядом, она обняла меня, притянула к себе и впилась своими губами, в мои. Эта женщина — с ее морщинками, отвисшими грудями, располневшей талией — была мне незнакома. Где та стройная фигурка с моих эротических картинок? Эту я не хотел. Я ненавидел ее за годы отказов, которыми она карала меня за увлеченность работой, и сердился — она, видите ли, нахальным образом сочла, что я ни с того ни с сего возжелаю ее. Да, теперь я не хотел ее; она вызывала у меня отвращение — словно подо мной извивался суккуб. Вагина ее была вялой; мне же нужно было почувствовать хватку, но этого не было и в помине. Мне недоставало моих рисунков. Я хотел зарычать: «Оставь меня наедине с воспоминаниями о тебе!»

Она была намного младше меня, но ведь женщина стареет гораздо быстрей мужчины. И все же не это было причиной моего отвращения, а гнев, ярый гнев. Секс в ту ночь был для меня хуже смерти.

На следующее утро я с удовольствием занялся своими пациентами — среди них были весьма любопытные. Однако она все же затронула во мне какую-то струну, и в тот день я не стал задерживаться на работе допоздна, хотя и собирался дописать историю болезни одного гомосексуалиста. Я был счастлив смотреть, как Анна раздевается передо мной. Когда мы обнялись, я принялся заново открывать почти забытые за давностью лет ощущения. Например, ее удивительно искусные поцелуи, которые внезапно превращаются в неутолимую потребность познать меня языком, зубами и деснами — словно вся ее душа сосредоточивается у нее во рту. А как чудесно было сжимать в объятиях эту пышную плоть! Эти зрелые формы! Они возбуждают сильнее, чем любая стройность. И мне понравилась просторная, пещероподобная вагина: она словно напоминала о том, что пожила, много любила и много раз рожала.