Читать книгу - "Близнецы Фаренгейт - Мишель Фейбер"

— Они очень украшают помещение, вам не кажется? — сказал диктатор, словно бросая ей новый вызов.

— Да, — согласилась госпожа Сампрас. — Жаль, что ради этого их приходится срезать, не так ли?

Старик наполовину прикрыл глаза, словно устав от людей, не способных освоиться с реальностью.

— Там таких еще много, — заверил он госпожу Сампрос. — Там, откуда взяты эти..

И он вдруг склонился над столом и протянул ей конверт.

Вглядываясь в фотографии своей семьи, Гала изо всех сил старалась оставаться спокойной. Она дышала глубоко и размеренно, несколько раз сморгнула. Руки ее, снова и снова перебиравшие снимки, не дрожали.

Наконец, она произнесла:

— Фотографии моих детей очень хороши. Такие четкие. Видно, что их снимали совсем недавно.

Диктатор откинулся в кресле, и оно удовлетворенно крякнуло.

— Как быстро они растут, правда? — сказал диктатор.

— Да, милостью Божией, — ответила госпожа Сампрас. — Однако… фотография мужа выглядит не такой недавней. Собственно, ее могли сделать и несколько лет назад.

Снова скрип, еще более громкий — диктатор склонился над столом, сцепив поверх него руки.

— Уверяю вас, снимок свежий.

Госпожа Сампрас, нахмурясь, держала фотографию перед лицом.

— Он выглядит совсем не таким постаревшим, как я ожидала, — сказала она.

Диктатор рассмеялся:

— Интересно, польстили бы ему ваши слова — или задели бы?

— Не знаю, — сказала она. — Придется спросить его об этом самой.

— Надеюсь, у вас будет случай сделать это.

— О да… — произнесла госпожа Сампрас — неуверенно, словно ей грозила опасность снова забыть обо всем на свете. — Вопрос только в том — когда?

— А ответ таков: так скоро, как это станет возможным, — ответил диктатор. — Ваше воссоединение согреет мое стариковское сердце. Собственно, я жду его с великим нетерпением. Уверен, оно станет самой памятной минутой моего выздоровления.

Гала облизывала губы, сглатывая, сглатывая. И после определенных усилий ей удалось отогнать привычные мысли — на миг.

— Вам все же необходимо сбросить немного веса, — вздохнула она.

Диктатор вдруг вскочил, испугав ее, и замахал, точно бегун-марафонец, руками. Ноги его, укрытые письменным столом, двигались вяло, если двигались вообще.

— Видите! — радостно отдуваясь, словно поддразнивая ее, воскликнул он. — Я уже начинаю!

Неделю спустя, в утро перед операцией, госпожа Сампрас еще раз встретилась с диктатором в его кабинете. Выглядел диктатор нисколько не изменившимся, но при этом явно ожидал похвал за сброшенные им несколько фунтов. Госпожа Сампрас, сохраняя серьезное лицо, похвалила его. Пререкаться с ним по поводу его дряблости никакого смысла не было — она еще откроет свои карты, но там, где это действительно важно.

— Никаких вооруженных людей в операционной быть не должно, — сказала госпожа Сампрас, когда они начали обсуждать приготовления к вечеру.

— Солдаты будут стоять в отдалении, — возразил диктатор. — Вы их даже и не заметите.

Гала закрыла глаза, плотно сжала губы. Перед ее мысленным взором — или на оборотной стороне сетчатки — поплыло негативное изображение освещенных солнцем цветов. Сегодня ими оказались красные розы, их было натискано в вазу слишком много, и стебли выглядели худосочными, некрасивыми из-за содранных с них шипов.

— Одна пылинка с винтовки, — сказала она, — содержит миллион микробов, их там более чем достаточно, чтобы они пронеслись по вашему телу, подобно чуме. Вас может убить даже пряжка солдатского ремня — и вовсе не тем способом, какой принято использовать для этого в нашей стране.

— Вы думаете, мне это не известно? — сердито осведомился диктатор. — Да у меня по таким делам университетская степень. Я имел в виду другое — мои люди станут наблюдать за вами сквозь стекло. Для них это будет полезно, в образовательном смысле. Вдруг им придется когда-нибудь самим проводить хирургические операции.

Гала Сампрас взглянула старику прямо в глаза.

— Надеюсь, они не получат приказа застрелить меня, если им вдруг померещится, будто я пытаюсь вам навредить, — сказала она, негромко и рассудительно. — В конце концов, мне же придется проделать дырку в вашей груди, раскрыть вас, как саквояж и остановить ваше сердце. Полагаю, им известно, что все это необходимо?

Если диктатору и стало не по себе, он этого не показал.

— Они будут следить за тем, чтобы вы действовали… мягко, — сказал он. — Тщательно, сосредоточенно, с… должной сноровкой. Видите ли, они наслышаны о том, что когда вы беретесь за вашу работу, то делаете ее любовно, как если бы перед вами лежал собственный ваш ребенок. — Жирная ладонь диктатора, нежно погладила, по восходящей кривой, воздух, их разделявший, описав полумесяц: словно под ней была голова ребенка или женская грудь. — И разумеется, — продолжал он, — наблюдать за вами они будут до самого конца, пока я не очнусь.

Впервые Гала позволила себе подумать о том, что при всей ее искусности исход операции может решить природа, статистика.

— Господин президент, — сказала она. — Вы же понимаете, такие операции проводят редко и на людях куда более молодых.

Диктатор рассмеялся, неопределенно поведя рукой в сторону своего портрета.

— Будем оптимистами! — пророкотал он. — В конце концов, оптимизм — это фундамент нашей страны.

Из-за окна донесся свисток. Диктатор вскочил на ноги — так, словно ему уже выдали гарантии на новую жизнь. Полным энтузиазма жестом он поманил госпожу Сампрас за собой, к окну. И она, не желая, чтобы старик схватил ее за руку, подчинилась.

Они стояли вдвоем у окна, глядя во внутренний двор. Укороченная перспективой, ибо смотрели они на нее с высоты многих этажей, девочка-подросток — скованной, деланно твердой походкой неуверенно продвигалась между двумя рядами солдат. Фигура юной женщины, модная стрижка и много чего еще почти лишили ее сходства с ребенком, каким эта девочка была лишь несколько лет назад, но Гала Сампрас узнала дочь мгновенно. Та словно сошла с фотографии, лежавшей в кармане Галы. Не поднимая взгляда, девочка пересекала бетонный двор — так, точно ступала она по птичьим яйцам, — и два десятка мужчин не сводили с нее бесстрастных глаз.

— Куда вы… — прошептала госпожа Сампрас стоявшему рядом с ней старику. — Куда она идет?

— На встречу с вами, — ответил диктатор. И не успела еще госпожа Сампрас совладать с внезапно прервавшимся дыханием, как старик прибавил: — Безобразие, что она появилась намного раньше, чем следовало. Я иногда забываю, как быстро ходят нынче в нашей стране поезда.

Он отвел госпожу Сампрас от окна, демонстрируя — безмолвно — свою готовность к предстоящему испытанию. Он проводил госпожу Сампрас до дверей кабинета, ласково придерживая ее за плечо, ибо ей, казалось, было не по себе, ибо ступала она как-то не очень твердо.