Читать книгу - "Гибрид - Игорь Беляев"

Мама приехала одна.

И на следующий вечер, чтобы не сидеть дома, мы пошли на полянку — в театр.

В Москве я редко хожу в театр. Не с кем. Один раз дедушка пошел со мной на сказку. Но после первого действия мы ушли. Даже без буфета. Он сказал, что это глупая сказка и нечего на нее тратить время. Не знаю. Мне понравилось. Я бы спокойно до конца досидел. Если бы не мой папин дедушка. Ему после Маркса — никакая сказка не нравится.

В Лосинке театр не для детей. Но пускают всех. Даже с кошками. Потому что это театр под открытым небом. Он так и называется «Театр-на-полянке».

И все дачники ходят сюда. Когда делать нечего.

Видите, повесили занавес. А здесь лавочки.

Садимся. И давай смотреть. По сторонам.

Комары кусаются как черти. Не обращайте внимания! Когда начнется спектакль, комаров меньше будет. Сегодня играют «Профессор Мамлок».

— Потрясающая пьеса. Про немцев.

Это нам соседка по лавочке рассказывает.

Сразу к нам приклеилась. Как банный лист.

А я ее совсем не знаю. По-моему, и мама эту соседку видит первый раз. А разговаривает прямо как старая знакомая. Вот тоже чучело!

У нее на голове шляпа, как у бабушки в сундуке.

Чудо-юдо-рыба-кит

Тут на дереве сидит…

Ну чего они не начинают?

— Это вам не Художественный театр. Там на минуту опоздал — и гуляй по коридору все первое действие. Был со мной такой прискорбный случай.

Из-за занавески высунулась голова.

Заиграл патефон.

И пошел спектакль…

Сначала по сцене мотался какой-то Старик. В халате. В шапочке. Похожий на раввина из Лосинки. Только борода поменьше. И не такая белая.

С ним гуляла рыжая красавица. Наверное, дочка.

Вдруг откуда ни возьмись в проходе появились какие-то в масках. Они кричали:

— Бей жидов — спасай Германию!

Я сразу узнал, что это фашисты. Потому что у них была на рукаве красная повязка и крест в кружочке.

Они ходили по сцене в черных плащах. И хлопали кнутами под музыку.

Старик спрятался от этих фашистов в шкап.

Я даже дышать перестал. И все на лавочках замерли.

Тут появился один, совсем паршивый, — Иуда-предатель. Он долго нюхал, а потом показал рукой на шкап!

Все закричали:

— Гад! Гад! Гад ползучий!

Я тоже закричал громчей всех.

А фашисты выковырили старика из шкапа. И стали бить его по голове. Под патефон. У него даже кровь пошла прямо из рота.

Больше всех этот Иуда старался. Пес паршивый!

Эти, в плащах, вытащили еще дочку-красавицу. И стали с ней по очереди плясать. Тоже под патефон.

Старик стоял на коленках и все видел.

Вот тут он выплюнул на пол платок с кровью и захрипел:

— Звери! Звери!

А потом пошел за сцену и застрелился насмерть.

Я, канешно, заревел. И мама меня увела.

Всю дорогу она уговаривала меня не плакать. Потому что это всё понарошку!

В театре всё понарошку! Никто на самом деле никого не убивает.

И никто на самом деле не умирает.

— Если ты будешь так себя вести, мы больше никогда не пойдем в театр, — сказала моя любимая мама.

Она сама очень расстроилась… из-за меня.

А на следующий день мы пошли гулять на полянку. Просто так.

И вдруг, представляете? На полянке гуляет этот старик, который вчера был с бородой. Живой. Но совсем без бороды. Собирает ромашки. И это уже не дядя, а совсем молодая тетя?!

Мама говорит:

— Вот видишь! Давай познакомимся.

Мне стало жарко. И я убежал по канаве далеко-далеко.

Теперь — я больше не хочу в театр! И не люблю всех этих артистов! Самые настоящие обманщики.

Они притворяются.

Всегда…