Читать книгу - "Несущие кони - Юкио Мисима"

Полевой лагерь третьего пехотного полка не подвергся нападению, поэтому, захватив выданные по счастливой случайности накануне винтовки, солдаты отправились на помощь в казармы. Один из отрядов наступал с холма Кэйтакудзака, другой — со стороны ведущего в крепость моста.

Когда поспешивший на помощь товарищам отряд Кая и Отагуро, разбив южные ворота, оказался на территории казарм, ситуация на поле боя уже кардинально изменилась — их товарищи оказались в ловушке. Они пытались обороняться, укрываясь за стенами и каменной оградой, но не было способа противостоять летящей пуле, и воины в бессилии скрежетали зубами, сжимали кулаки.

Прибытие второго отряда было последней надеждой восставших. Положение было отчаянное: высунешься — подстрелят, прятаться же — все равно что самому приблизить поражение. Как было идти в атаку на ружья!

Шестидесятишестилетний Кэнго Уэно, оглядев стоящих рядом соратников, пригибаясь в тени, сказал: «Я настаивал на винтовках, но меня не послушали: теперь мы пожалеем об этом», это же чувствовали и остальные.

Однако все ясно осознавали, что главный смысл не в том, что против винтовок надо было выступать с винтовками. Заветным желанием восставших, поднявшихся на борьбу с одними мечами, было обрести помощь богов, богов, питавших отвращение к чужеземному оружию противника. Они думали: «Западная цивилизация становится все сильнее, она изобретет еще более грозное оружие и направит его против нас. Если мы решительно воспротивимся этому и действительно вступим на путь Ашуры,[29]тщетными окажутся попытки возродить старые ценности, о чем толковал наставник Оэн. Нужно прямо заявить, что мы по зову сердца, даже предвидя грядущее поражение, поднялись на борьбу с одними мечами. Именно в этом наивысший смысл «героического духа Ямато».[30]

Общая воля подняла людей, зажгла в груди пламя — уклоняясь от пуль, бойцы один за другим проникали в освещенный пожаром двор.

Когда, вскинув мечи, выкованные Мицу Райкуни,[31]Хидэсуэ Фукамидзу и Харухико Нумадзава бросились под град пуль, Нумадзаве первому зацепило правую руку. Сжавшись в тени, он зубами оторвал кусок от одежды и перетянул рану. Пробежавший несколько шагов Фукамидзу упал, получив пулю в грудь.

Кинувшийся его поднимать Масахико Фукуока издал горестный крик, поняв, что он уже не дышит. Размахивая мечом, Фукуока ворвался во вражеский лагерь и рухнул наземь, сраженный выстрелами. Нумадзава, перевязав рану, поднялся во весь рост, намереваясь рубить врага, но пуля прошла навылет через левый висок, и он больше не встал.

Харуката Кая прекрасно владел приемами фехтования двумя мечами. Сейчас его оружие затупилось в ожесточенных схватках: держа в руках длинный и короткий, скользкие от пота и крови мечи, он пристально всматривался в ряды врага. Перед глазами у него стояло лицо младшего брата — Сидзиро, после неудачного покушения совершившего харакири на горе Тэннодзан. Теперь он в сорок один год закончит свой жизненный путь, как и брат, увлеченный идеей. Сначала у него были другие, отличные от общих, планы, но каких-нибудь три дня назад он, следуя воле богов, примкнул к партии восставших, и теперь ему не о чем сожалеть. Он разделит судьбу товарищей.

Кая поднял мечи, подал команду окружавшим его соратникам и первым ринулся в бой. Выстрелы сосредоточились на нем. Смертельно раненный, выкрикнув слова древней воинской клятвы «Клянусь Хатиманом!», он повалился на землю.

Бывшие рядом старейшина Кюдзабуро Сайто, Хитоси Араки, Хиронобу Саруватари, Томоо Ногути — всего восемнадцать человек почти сразу были убиты, а более двадцати, в том числе Масамото Айкё, Ёсито-ки Ёсимура, Кэнго Уэно, Ёсио Томинага — ранены.

Отагуро опрометчиво, не слушая совета единомышленников отступить, пытался прорвать ряды врагов. В этот-то момент его грудь и пронзила пуля.

Унсиро Ёсиока, строго наказав группе Онимуры сдерживать солдат, надвигавшихся на них со штыками, взвалил Отагуро на спину, спустился с холма и с помощью подбежавшего сводного брата Отагуро — Хидэо Оно внес его в один из домов у подножия холма.

Раны Отагуро были очень тяжелыми — он терял сознание, на мгновение приходил в себя, а потом снова впадал в забытье. В один из кратких моментов просветления он спросил: «Куда я лежу головой?» — Ёсиока и Оно в растерянности ответили «К западу». «Император на востоке, скорее поверните меня туда», — попросил раненый, и товарищи тотчас же выполнили его просьбу.

Потом Отагуро приказал Хидэо:

— Скорее… отруби мне голову. — И едва слышно прошептал: — Пошлите символ веры бога войны и мою голову в Сингай.

Никто из них не знал, когда подступят вражеские солдаты. Оно все не решался отрубить брату голову, но Есиока в конце концов убедил его и он взялся за меч. Очистил его, тщательно стер запачкавшую меч кровь врагов, примерился и взглянул в лицо лежавшего в глубоком забытье брата. Ёсиока помог ему поднять Отагуро и усадить его в ритуальной позе лицом на восток. Туловище уже не могло хранить положения и начало клониться вперед — в этот момент Оно опустил меч на шею.

Глава третья. Вознесение

Гора Кимбодзан находится в двух километрах к западу от крепости Кумамото, в древние времена государства Ямато ее называли священной горой и на вершине поклонялись ее духу.

Небольшой храм очень стар, рассказывают, что в 3-й год правления Гэнко[32]князь Такэсигэ Кикути, сражаясь в этих краях, молился здесь и с помощью богов одержал победу, в благодарность богам он восстановил главное здание, сам с величайшим почтением вырезал фигуру божества и приносил ему жертвы.

Статуя стояла на вершине горы — бог, поднеся руку козырьком к глазам, словно высматривал вдали армии союзников. Его поставили как символ победы. Однако утром g числа девятого месяца по лунному календарю — ранним утром в праздник хризантем — вокруг храма стояли или сидели, бездумно окидывая взором окрестности, преодолевая боль, которую причиняли раны на холодном осеннем воздухе, сорок шесть человек — остатки отступившей сюда армии «Союза возмездия».

В окрестностях храма редко росли старые криптомерии. Утреннее солнце полосами света проникало сквозь ветви, щебетали птицы, воздух был чист и прозрачен, о кровавой ночной битве говорили только запачканная и окровавленная одежда, огонь в глазах и измученные лица людей.

Среди этих сорока шести были Унсиро Исихара, Кагэки Абэ, Кисоу Онимару, Дзюро Фурута, Котаро Кобаяси, братья Тасиро — Ёситаро и Ёсигоро, Дзюнки Ура, Мицуо Ногути, Микао Касима, Канго Хаями.

Все молча созерцали, кто горы, кто море, кто крепость, откуда еще поднимался дым.