Читать книгу - "Любовник - Маргерит Дюрас"

— В отеле «Принсипаль». Мне уже пора к ним.

— Да-да, я помню. Мужчина, ваш муж, высунулся из «Ровера» и спрашивал у прохожих, сколько в городе отелей. А потом вы поехали в сторону отеля «Принсипаль».

— Конечно, комнат уже не было. Ни одной свободной не осталось.

Закат снова затянуло тучами. Опять собирается гроза. Темно-синяя, глубокая, как океан, масса с середины дня медленно ползет над городком. Она пришла с востока. Еще светло ровно настолько, чтобы видеть ее угрожающий цвет. Они, наверно, так и стоят на краю балкона. Там, в конце главной улицы. А теперь у тебя глаза совсем синие, говорит Пьер, как небо сейчас.

— Я не смогу уйти. Посмотрите, опять начинается. Жюдит не бежит к ней на этот раз. Она смотрит, как резвятся босоногие ребятишки в водосточных канавках на площади. Густая от глины вода течет между их ног. Вода темно-красная, такого же цвета, как камни городка, как земля вокруг. Вся молодежь здесь, веселится на площади под сверкание молний и несмолкающие громовые раскаты. Слышно, как они насвистывают песенки; высокие ноты, пробиваясь сквозь шум грозы, ласкают слух своей мелодичностью.

Вот и ливень. Океан обрушился на городок. Площадь скрывается из виду. Галереи заполняет толпа. В кафе говорят все громче, чтобы расслышать друг друга. Даже кричат. И то и дело — имена Родриго Паэстры и Переса.

— Передышка для Родриго Паэстры, — говорит сосед.

И показывает на полицейских, которые укрылись на галерее, пережидая ливень.

— Полгода они были женаты, — продолжает сосед. — Он застал ее с Пересом. Ну кто поступил бы иначе? Его обязательно оправдают, нашего Родриго.

Мария пьет еще. Морщится. Наступает то время дня, когда от спиртного к горлу подкатывает тошнота.

— Где он? — спрашивает она.

Сосед наклоняется к ней. Она чувствует густой, лимонно-терпкий запах его волос. Губы у него блестящие, красивые.

— В городе, где-то на крыше.

Они улыбаются друг другу. Он отстраняется. Она еще ощущает теплоту его голоса в ямке между плечом и шеей.

— Захлебнулся и утонул?

— Нет, — он смеется, — я повторяю то, что слышал. Я ничего не знаю.

В углу кафе завязывается спор о преступлении; спорят шумно, и все другие разговоры смолкают. Жена Родриго Паэстры сама кинулась в объятия Переса, чем же Перес виноват? Можно ли оттолкнуть женщину, когда она вот так вешается вам не шею?

— А правда, можно ли? — спрашивает Мария.

— Трудновато. Но Родриго Паэстра этого не учел.

У Переса есть друзья, они оплакивают его сегодня. Его мать там, одна у его тела, в мэрии. А жена Родриго Паэстры? Ее тело тоже в мэрии. Но она была нездешняя. Никого нет с ней сегодня вечером. Она была из Мадрида, муж привез ее сюда прошлой осенью.

Ливень прекратился, затихает оглушительный шум дождя.

— Не успела выйти замуж, как захотела перепробовать всех мужчин в округе. Что было с ней делать? Убить?

— Ну и вопрос, — говорит Мария; она показывает рукой на площадь, на широкую закрытую дверь.

— Да, — кивает сосед, — это мэрия.

В кафе заходит его друг; они опять говорят о преступлении.

Ливень кончился, и площадь снова заполонили ребятишки. Почти не видно конца улицы — где-то там обрывается городок и высится белая громада отеля «Принсипаль». Мария замечает, что Жюдит уже среди ребятишек на площади. Нерешительно топчется и все же ступает в грязную красную воду. Друг соседа угощает Марию стаканчиком мансанильи. Она кивает. Давно она в Испании? Девять дней, отвечает она. Испания ей нравится? Конечно. Она здесь уже бывала.

— Мне пора, — говорит она. — С этой грозой не знаешь, куда деваться.

— Ко мне, — предлагает сосед.

Он смеется. Она смеется тоже, но, на его взгляд, недостаточно весело.

— Еще стаканчик мансанильи?

Нет, Мария не хочет больше пить. Она зовет Жюдит, та подбегает, ноги как в красных сапожках из глины с площади.

— Вы еще придете? Вечером?

Она не знает, может быть.

Они идут вдоль тротуара к отелю. Над городком веют запахи конюшни, свежего сена. Ночью будет хорошо, как у моря. Жюдит шлепает по канавке с красной водой. Мария не окликает ее — пусть. Им встречаются полицейские — они дежурят на всех перекрестках улиц. Уже почти совсем стемнело. Аварию в электросети еще не устранили, — должно быть, это надолго. Только на крыши еще ложатся — для тех, кто их видит, — блики закатного неба. Мария берет Жюдит за ручку, что-то говорит ей. Жюдит привыкла, она ее не слушает.

Они там, сидят друг против друга в зале ресторана. Улыбаются Марии и Жюдит.

— Мы тебя ждали, — говорит Пьер.

Он смотрит на Жюдит. И она тоже так испугалась грозы на дороге. Плакала. Ее глаза еще обведены темными кругами.

— Гроза никак не кончится, — говорит Пьер. — Жаль. Мы могли бы добраться до Мадрида сегодня же вечером.

— Этого надо было ожидать, — говорит Мария. — По-прежнему нет ни одной комнаты, никто не решился выехать?

— Ни одной. Даже для детей.

— Завтра будет не так жарко, — говорит Клер, — пусть это нас утешает.

Пьер обещает Жюдит, что они останутся здесь.

— Мы покушаем, — говорит ей Клер. — А потом в коридорах постелют одеяла для маленьких девочек, и для тебя тоже.

В ресторане уже нет ни одного свободного столика.

— И все французы, — роняет Клер.

В свете свечей ее красота еще заметнее. Говорили ей уже, что ее любят? Вот она, сидит и улыбается, готовая к ночи, которой не будет. Ни ее губы, ни глаза, ни растрепавшиеся к вечеру волосы, ни ее руки, распахнутые, раскрытые, расслабленные в ликующем обещании близкого счастья, не говорят о том, что сегодня кончилось для них безмолвное созерцание, обещавшее это счастье в будущем.

Вот и дождь. Он так оглушительно стучит по стеклянной крыше ресторана, что постояльцам приходится выкрикивать свои заказы. Плачут дети. Жюдит раздумывает, не заплакать ли тоже, но не плачет.

— Ну и дождь, — говорит Клер — она потягивается от нетерпения. — С ума сойти, как льет, с ума сойти, ты только послушай, Мария, какой дождь.

— Как же ты испугалась, Клер.

— Правда, — вспоминает она.

Жуткая сумятица царила повсюду в отеле. Дождь еще не начался, но тучи нависли, низкие, грозные. Когда Мария нашла их обоих, они были в конторке отеля. Болтали, стоя рядом в этой конторке отеля. Она остановилась, охваченная надеждой. Они не видели Марии. И тут она обратила внимание на их руки — эти руки незаметно держались друг за друга, свисая вдоль стоявших рядом тел. Было совсем рано. Это не вечер наступил, это потемнело из-за грозы. Ни следа испуга не осталось в глазах Клер. Мария решила, что у нее есть время — время! — сходить на площадь, в кафе, которое они заметили, когда приехали.