Читать книгу - "Что я делала, пока вы рожали детей - Кристин Ньюман"

План был следующим: Саша, Хоуп и я собирались снять квартирку в Палермо, где я жила в прошлый раз. Все мои аргентинские друзья должны были очень обрадоваться моему возвращению. Отец Хуан пришел бы к нам, взял мое лицо в руки и поцеловал меня. Мои подруги увидели бы, в чем, собственно, все дело, а я устрою им такой чудесный отдых, что они тоже откроют что-то волшебное и новое в себе, влюбятся в Аргентину, будут радоваться, и мы все сблизимся. Затем они отправятся домой, а я поеду к Огненной Земле, в четырехдневное морское путешествие вокруг мыса Горн, сквозь ледники и колонии пингвинов, я буду всего в паре сотен миль от Антарктиды и в итоге доберусь до города Пунта-Аренас в Чили. Я превращусь в одинокую женщину, размышляющую о великом на самом краю света. Я стану любоваться на спокойствие покрытого ледниками океана, мелькая, возможно, на фотографиях других туристов, а они будут думать про себя, что за красота – Женщина и лед. Затем я отправлюсь в южноамериканскую версию Йосемити, Торрес-дель-Пайне, на несколько дней диких приключений в красивых хостелах. Отец Хуан будет по мне скучать, и в самом конце путешествия я вернусь в Буэнос-Айрес еще на неделю, где снова на несколько невероятно счастливых дней погружусь в любовь, потом будет грустное расставание и полет домой, который я проведу, попивая вино и сладко оплакивая невозможность нашей любви.

Ничего подобного, конечно же, не случилось.

Проблемы начались даже до того, как мы покинули Лос-Анджелес. Мы с Сашей ни разу не ездили в девичье путешествие после того, как она вышла замуж, и я не могла дождаться, когда же смогу провести время со своей подругой. Но вдруг, за неделю до отъезда, выяснилось, что ее добрый, надежный, ответственный муж ей нагло врал: он уже восемь лет сидел на сильных обезболивающих, и теперь ему срочно требовалось ложиться в центр реабилитации для наркоманов. Чтобы вы понимали, мы говорим о много работавшем успешном мужчине, который изредка выпивал за ужином бокал вина, и он, если честно, являлся последним человеком, от которого можно ожидать такого поворота. Это, конечно, был редкий кризис, но так как Саша решила, что вместе в центре реабилитации она с ним не останется, то и не стоит отменять нашу поездку. В итоге она поместила мужа в клинику Бетти Форд, и мы отправились в Аргентину. Стоит ли говорить, что настроение у нас уже было испорчено?

В то же время в личной жизни Хоуп наступило самое полное затишье, которое я когда-либо видела. Она уже пару лет жила в разводе, и… ничего не происходило. Я имею в виду, что у нее случались интрижки, – например, с итальянцем или 30-летним скейтбордистом без машины, работающим в мебельном магазине, но это были лишь жалкие знакомства на одну ночь и не более. Просто невероятно, ведь в старших классах и в колледже Хоуп постоянно с кем-то встречалась. Самые недоступные ребята сходили по ней с ума. И теперь она превратилась в красивую взрослую женщину, с такими же длиннющими, как и прежде, ногами. Однако никого стоящего на ее горизонте больше не появлялось. Это выглядело странно и очень нас расстраивало.

Единственное, что было хорошего в полосе неудач моей подруги, так это ее благотворное влияние на нашу дружбу: мы теперь всегда были вместе. Хотя мы дружили с восьмого класса, мы никогда не оказывались одиноки одновременно, до недавнего момента, когда за пару лет до этого ее развод чудесно совпал с моим расставанием. Именно тогда мы из подруг превратились в супругов. Мы могли называть друг друга «мужем и женой», потому что полностью доверяли друг другу. Мы даже прекрасно танцевали вместе сальсу (Хоуп вела, поэтому она была «мужем»), и спали в одной кровати по две или три ночи в неделю, в зависимости от того, в какой части города мы веселились.

Ко времени поездки в Аргентину Хоуп только-только начала выбираться из депрессии после развода, которая, как она говорила, «украла ее личность». И вот моя подруга, которая в 22 года одна путешествовала по Мексике с серфом, спальным мешком и проездным на автобус, эта девчонка, которая всегда была полна энтузиазма и жажды приключений, почти два года вела себя тише воды, ниже травы. Доходило до того, что на вечеринках мне приходилось разыскивать ее по углам, с целью убедиться, что она в порядке. Около года Хоуп принимала антидепрессанты, пытаясь наладить выработку серотонина, но от этого становилось только хуже. Например, однажды ей позвонил ее бывший муж и спросил, может ли она подкинуть ему пару своих таблеток. Зачем? Потому что он с новой подружкой отправляется на рейв и хочет повеселиться.

«Ты хочешь, чтобы я дала тебе антидепрессанты, на которых сижу из-за нашего развода, чтобы ты мог хорошенько поразвлечься и заняться сексом со своей новой подружкой в клубе среди 10 000 людей, каждый из которых на десять лет младше вас обоих?»

Подобные напоминания помогали ей двигаться дальше, и медленно, но уверенно она возвращалась к нам. Я не могла дождаться, чтобы взять ее с собой в Аргентину.

Мы с Сашей прилетели в Буэнос-Айрес на несколько дней раньше Хоуп. В самолете выяснилось, что Сашина полоса неудач не закончилась – ее организм поддался ужасающему гриппу вследствие сюрприза «Привет, я наркоман!» от ее мужа. Сложно описать, насколько я грустила из-за ее проблем – выглядело это довольно эгоистично. Но я грустила. Поездка уже с самого начала становилась не идеальной.

После долгого лихорадочного перелета мы с Сашей заселились в квартирку в огромном старом доме, неподалеку от моих прошлых апартаментов. В ней были высокие, прекрасные потолки, и она стоила очень дешево. Я вышла на улицу, чтобы купить Саше лекарства и еды, радостная от того, что знаю, где магазин, как покупать овощи и все правильно взвесить. Годом ранее, в свой первый нервный день в городе я попала в ужасающе неловкую ситуацию, когда кассир пыталась объяснить мне на испанском, как обращаться с весами для взвешивания продуктов, а в очереди за мной стояли человек десять взбешенных аргентинцев.

Но теперь-то я уже знала, что делать. И знание подобной ерунды в столь далеком от дома месте искренне радовало меня.

Саша немного поела и отправилась в постель, сказав мне, что ей нужно поспать, а я могу пойти и повеселиться. Это оказалось ошибкой.

Пока моя подруга лежала одна в кровати, больная и волнующаяся о том, не превратится ли ее семейная жизнь в «Реквием по мечте», я позвонила Отцу Хуану.

(Возможно, сейчас вы воскликнете про себя: господи, Кристин, твоя подруга лежит плашмя, ее муж в реабилитационной клинике, а ты мечтаешь о Хуане?! Выяснилось, что аналогичным образом думала и Саша. Более того, когда я сейчас оглядываюсь назад, я тоже так думаю. Но в тот момент я постаралась загнать подобные мысли как можно глубже. Мне было не до самоотверженности. Не волнуйтесь, я буду наказана.)

Несмотря на невнятность последних писем Отца Хуана, я надеялась на прогресс в наших отношениях. Он был 31-летним латиноамериканцем, покинувшим в конце концов семинарию больше двух лет назад. Природа должна взять свое. Ты можешь держать в своей нью-йоркской квартире прирученного волкодава, но он рано или поздно все равно попытается укусить одного из твоих гостей.

Мы договорились поужинать, и Хуан зашел за мной. Он выглядел очень красивым и взволнованным. Отрастив волосы, чтобы хоть немного походить на великолепных длинноволосых аргентинских девчонок и практически перестав за месяц до поездки есть, я надеялась, что тоже произвела на него впечатление. Мы зашли в ближайший ресторанчик, Хуан рассказывал об окончании колледжа и своей нынешней работе в рекламном агентстве, пока я пыталась не заглядывать ему под рубашку и не вдыхать запах его шеи. И затем, после pizza a la parrilla (аргентинская пицца на барбекю. – Прим. ред.), он сказал, что у него есть девушка. И поскольку Хуан не был похож на других латиноамериканских мужчин, он, конечно же, не собирался ей изменять.