Читать книгу - "Роман в письмах. В 2 томах. Том 1. 1939-1942 - Иван Сергеевич Шмелев"

Оля моя, не выдумывай, не бери на себя подвижничества: не смей же поститься. Ты умна, чутка, глубоко религиозна, и потому ты должна понимать, для чего пост. Ты сама себя давно испостила, ты ослабла, тебе лечиться надо, беречься еще большего изнурения. Прошу тебя, хоть для светлого чувства моего к тебе сделай это. Ты не «распробывай» конфеты, а ешь их, соси, золотая пчелка, и радостно мне будет. Зачем же беречь, портить их вкус? Я же тебе свежих послал. И духи свои лей на себя, они же для тебя и посланы. А у меня есть, для меня, — или платок опрыскаю, или чуть покурю в комнате… а для постельного белья лаванда у меня есть. Жалею, что не послал тебе хотя бы «душистого горошку», если «жасмина» не мог достать. И еще у меня есть очень тонкая «сирень», я весну люблю вызывать. В ее запахе — этой моей сирени — столько тончайших весенних дуновений! По-моему, это самый _л_е_г_к_и_й, самый весенний запах, — столько вызывает во мне ощущений, отсветов юности… и — грусть.

У цветочка осторожно огляди корешки, отсеки больные, стараясь не потревожить «стульчика», откуда и корешки, и «вершки». И отнюдь не поливай раствором удобряющих солей! — пока не оздоровеет. А погибнет — и не воображай, суеверочка, что это м. б. с _н_а_ш_и_м_ связано. Ты же му-драя… о, какая ты мудрая!

Да, еще… цветочек поставь под стакан, стеклышко… будто он в лечебнице. Я обещал послать тебе «утишающия слова». Слушай. Раза два в день, особенно — когда неспокойна, ляг свободно, чтобы ничто в тебе не напрягалось, — ну, будто ты уже дремотна. На спине. Левую руку на лобик, — ах, какой красивый, _я_с_н_ы_й_ он у тебя! — правую или вдоль тела, или чуть к сердцу. Минута-две полного бездумья, помни: ты в дремоте. Ты скоро заснешь. Ты шепчешь: «Господи, благодарю Тебя… за все, Господи, благодарю. Ты дал мне жизнь, Ты дал мне чудесный дар — _с_е_р_д_ц_е. Я пребываю в Лоне Твоем, Господи… и да будет святая Воля Твоя на все во мне. Господи, не оставь меня. Я хочу быть сильной, я хочу быть здоровой, чтобы славить Тебя, Всеблагий, всею душою моею. Я чувствую, я верую, что с каждым часом, с каждым днем я крепну, я сильна, я здорова. Темные мысли, темные чувства меня минуют… их нет во мне, Ты только, Господи! Я покойна, я примиренна, я ценю дарованную мне Тобою жизнь. Я светла, я тиха, я радостна. Мне ничто не грозит, испытания мои минули, я светла, тиха, радостна, я хочу работать, творить во-Имя Твое, Господи. Я набираю силы, я слышу, как они втекают в меня с молитвой. Даруй мне, Господи, прославлять Имя Твое. Я тиха, радостна, покойна. Мне легко, бездумно, тепло от чувств моих. Ноги мои покоятся, легчают, дремлют. Руки мои легчают, покоятся дремотно. Все тело мое покоится, легчает. Я сейчас усну, я дремлю, — ни думы во мне, ни тревог дня сего. Я засыпаю, затихаю, покоюсь, ни думы во мне, никакой заботы. Я верю, Господи, — все будет хорошо, все мои цели светлые осуществятся, я чувствую… Я засыпаю, все тело мое покоится, и тихий, и светлый сон нежно меня баюкает. Я сейчас засну, я хочу заснуть и засну… засыпаю, ни дум, ни мыслей… Господи, я пребываю и до конца дней моих пребуду в Лоне Твоем… и да будет святая Воля Твоя на все во мне. Господи, не оставь меня… укрепи меня, дай мне силы славословить Тя во все дни жизни моей… Я сейчас засну, я уже засыпаю, засыпаю, засыпаю, тело мое легчает… его не слышно… я с Тобой, Господи…»

Эту молитву я для тебя, Олюша моя, сейчас составил… Она похожа и на мою, всегда успокаивавшую меня. Читать надо медленно и однотонно, будто в дремоте. Помни: ты отдыхаешь. Сначала читай по бумажке, не смущайся. М. б., сперва мама будет тебе читать, положив тебе на лобик свою руку, тогда твои руки — вдоль тела. Ни малейшего напряжения — души и тела. Помни: ты засыпаешь. Можешь менять слова, выражения, повторять одно и тоже… — словом, ты уходишь от дня сего, от его «беготни мышьей». Можешь, перед этим «чтением», прочесть любую молитву, — лучше — вечернюю, — например так успокаивающую — «Слава в вышних Богу…» Ну, Господь с тобой, светлая девочка моя, Оля моя… Я так тебя нежно чувствую.

Да, я не понял, что такое — написала ты (на мое слово?) — «схватило» и дальше — «не схватить» —? Поясни, не забудь. Когда я писал о Даше, я сказал — «жаль»? Не так это: не для меня _ж_а_л_ь, а жаль, что так для нее сложилось. Но в этом я не виноват. Если бы мне была нужна женщина, неужели бы я не мог найти в Москве лу-чше? Я никогда не стремился к этому. Никакого не может быть сопоставления Дари и Даши. Д[аша] перед тобой — стекляшка, а ты — бриллиант _ж_и_в_о_й; не алмаз, а в ограненности тонкой — бриллиант. Я тебя нашел великими трудами, душой и сердцем, и теперь ты, и только ты, во мне, навеки. Оля, главное для меня в тебе _н_е_ твоя видимая _п_р_е_л_е_с_т_ь, а _с_в_е_т_ твой… душевное существо твое. Я чувствую, как велика во мне _ч_и_с_т_а_я_ любовь к тебе, к великому богатству души твоей. Чудесное-нетленное твое — вот главная прелесть, заполнившая меня всего. Внешняя твоя прелесть — сила, да, я ее чувствую, к ней влекусь, но это _н_е_ главное. Она лишь дополняет тебя во мне, эта внешняя прелесть, но она потому для меня и не грех, она восполняет большую любовь мою к тебе, и оба эти чувства составляют полную любовь, любовь земную. Да, я облик твой искал — и дал! — но, главное, я _т_е_б_я_ искал, _в_с_ю… душу твою искал, и эта чудесная душа воплощена в прелестном, вечно-женственном облике твоем. И потому любовь моя к тебе предельно чиста, светла, возвышенна. И — при такой любви — _з_е_м_н_о_е_ лишь дополняет тебя, и так естественно, так необходимо дополняет, и потому я не чувствую ничего греховного в _п_о_л_н_о_т_е_ любви к тебе. Ты для меня… ну, музыка, чарующая песня, — _в_с_е. Ты неизменяема. Ты можешь внешне меняться, стареть, и все же ты останешься для меня неизменяемой, как найденный в великих исканиях Идеал. Говорю полным сердцем. Видишь, это совсем [не] то, что писала ты о «герое», о «любви». Как бульварный роман отличается от высокого