Читать книгу - "Марли и мы - Джон Грогэн"

– Плохой пес! – резко крикнул я, перекатившись на другую сторону кровати. – Нет! Фу! Марш к себе! – яростно командовал я. – Иди спать! Иди ложись!

Но было уже слишком поздно. Волшебство пропало, вернулась перспектива ухода в монастырь.

Вольно, солдат.

На следующее утро я позвонил врачу и назначил дату кастрации Марли. Я продумал все: если у меня не будет секса до конца моих дней, то и у него тоже не должно быть. Доктор Джей сказал, что мы можем завезти Марли к нему до начала рабочего дня, а забрать вечером по пути домой. Через неделю мы так и сделали.

Пока мы с Дженни собирались, Марли весело кидался на стены, предчувствуя предстоящую поездку. Ему любое путешествие приносило радость, независимо от того, куда мы направлялись и на сколько. Вывезти мусор? Без проблем! Сходить в магазин за молоком? Я к вашим услугам! Я начал испытывать угрызения совести. Бедный и не представлял, что мы ему уготовили. Он доверял нам, думая, что хозяева всегда поступают правильно, а мы тайком задумали лишить его мужской силы. Может ли предательство быть более вероломным?

– Иди сюда, – поманил я его, тут же перевернул на спину и энергично почесал его живот. – Все не так уж плохо. Ты потом поймешь. Секс слишком переоценивают. – Но даже я, все еще расстроенный собственными неудачами, что преследовали меня последние две недели, не верил себе. Кого я пытался одурачить? Секс – это потрясающе. Секс – это невероятно. Бедная псина скоро лишится самого замечательного удовольствия на свете. Бедная псина… Я чувствовал себя ужасно.

Но я почувствовал себя еще хуже, когда на мой свист, как обычно, Марли выскочил из дома и запрыгнул в машину, слепо веря в то, что я не сделаю ему ничего плохого. Воодушевленный, он был готов к самому невероятному путешествию. Дженни села за руль, а я устроился на пассажирском сиденье. По привычке Марли балансировал на своих передних лапах на консоли, тыкаясь носом в зеркало заднего вида. Поэтому каждый раз, когда Дженни тормозила, он упирался мордой в лобовое стекло, что, однако, его совсем не беспокоило. Он ехал на переднем сиденье автомобиля с двумя своими лучшими друзьями. Может ли жизнь преподнести подарок лучше?

Я опустил стекло, Марли подвинулся вправо, наклонился надо мной, пытаясь уловить уличные запахи. Вскоре он полностью переместился ко мне на колени, поерзал и начал просовывать нос в узкую щелку приоткрытого стекла с таким усердием, что при каждом вдохе ему приходилось фыркать. А, ну почему бы и нет, подумал я. Это была его последняя поездка в качестве полноценного мужчины, и глоток свежего воздуха был самой незначительной услугой, которую я мог ему оказать. Я опустил стекло ниже, чтобы он мог высунуть в щель морду. Это доставило ему столько удовольствия, что я решил открыть окно еще шире. Вскоре он высунул наружу уже всю голову. Его уши хлопали на ветру, а язык свисал из пасти так, словно он хотел вылакать городской воздух. Боже, он действительно был счастлив.

Пока мы ехали по Дикси-хайвэй, я рассказывал Дженни, как плохо мне из-за предстоящей операции Марли. Но только она заговорила о чем-то, наверняка не имевшем отношения к моим тревогам, я заметил, больше с любопытством, чем со страхом, что обе передние лапы Марли свесились из окна машины. Вот уже и его шея, и частично плечи тоже высунулись наружу. Ему не хватало только защитных очков и шелкового шарфа, а так – ни дать ни взять, пилот времен Первой мировой войны.

– Джон, я волнуюсь, – сказала Дженни.

– Он в порядке, – ответил я. – Он просто хочет подышать свежим…

В этот момент передние лапы Марли соскользнули, и стекло уперлось ему в подмышки.

– Джон, держи его! Держи его!

Прежде чем я успел что-то предпринять, Марли соскользнул с моих коленей и стал вылезать из открытого окна несущейся машины. Его зад повис в воздухе, а задние лапы болтались в поисках опоры. Он делал решающий рывок. Единственное, что мне удалось в этой ситуации, – ухватиться левой рукой за его хвост. Дженни резко затормозила, несмотря на оживленное движение. Пес вывалился почти полностью и повис вверх тормашками, удерживаемый за хвост. Я сидел в такой неудобной позе, что не мог задействовать вторую руку. Марли бешено перебирал передними лапами по асфальту, будто бежал по дороге.

Дженни остановилась, сзади образовалась пробка, слышались гудки.

– А теперь-то что?! – заорал я.

Я застрял. Я не мог втянуть его обратно в окно. Я не мог открыть дверь. Я не мог действовать правой рукой. И я не осмеливался отпустить Марли, потому что он наверняка бы прыгнул на дорогу под колеса кому-то из разозленных водителей. Я вцепился в хвост Марли, уткнувшись лицом в стекло всего в нескольких сантиметрах от его огромной трясущейся мошонки.

Дженни включила аварийку, подбежала к нам, схватила Марли и держала его за ошейник, пока я не вышел и не затолкал его обратно в машину. Наша маленькая драма разыгралась прямо перед заправкой, и как только Дженни снова завела автомобиль, я обернулся и увидел, что механики выскочили поржать над нашим шоу. Я думал, они обмочатся, – так громко они хохотали.

– Спасибо, ребята, – крикнул я им. – Рады, что повеселили вас с утра пораньше.

Мы добрались до клиники, и я повел Марли на коротком поводке на случай, если он решит предпринять еще одну попытку бегства. Чувство вины исчезло, а решимость возросла.

– Не увильнуть тебе от этого, дорогой мой евнух, – сказал я ему. Он пыхтел, фыркал и натягивал поводок, пытаясь обнюхать других животных. В приемном покое ему удалось напугать пару кошек и перевернуть рекламный стенд. Я подвел его к помощнику доктора Джея со словами:

– Успокойте его, пожалуйста!

Когда я вечером забирал Марли, то понял, что он изменился. Ему было больно в местах послеоперационных швов, и он двигался очень осторожно. Его глаза после анестезии стали грустными и красными, он еще был слаб. На том месте, где прежде горделиво болтались великолепные королевские драгоценности… не было ничего. Только маленький сморщенный кусочек кожи. Род неистового Марли официально и навеки был прерван.