Читать книгу - "Зеркало загадок - Юстейн Гордер"

— Тогда, может быть, в моём мозгу есть немного пыли с Вифлеемской звезды.

— И в твоих мыслях, и во всех твоих воспоминаниях.

Сесилия попробовала выглянуть в окно, а он тем временем продолжал:

— Должно быть, удивительно чувствовать себя живым мозгом в просторах космоса. Словно маленькая вселенная внутри большой Вселенной. Потому что в твоём мозгу столько же атомов и молекул, сколько звёзд и планет в космосе…

— И может быть, до моих самых глубоких мыслей так же далеко, как и до звезды на окраине Вселенной, — перебила его девочка.

Он кивнул:

— Разница заключается в том, что мозг осознаёт, что он есть он. Он всё время может анализировать свою деятельность. Космос этого делать не может. Вселенная не может собраться и сказать: «Я — это я». Для этого Вселенной нужна помощь человека.

Сесилия победно улыбнулась:

— Я согласна, это важное отличие.

— Но ты ещё не объяснила, что ты чувствуешь, когда что-то вспоминаешь.

— Я забыла.

— Вообще-то это тоже очень интересно.

— Что именно?

— «Я забыла». Может, ты тогда расскажешь, как это — забыть что-то?

— Просто вылетает из головы.

— «Просто вылетает из головы»! — повторил Ариэль, на этот раз стараясь подражать её голосу.

— Но случается, что иногда забытая мысль всплывает. Иногда прямо на языке вертится.

— На языке?

— Мы так говорим.

— Вот уж не думал, что язык имеет какое-то отношение к памяти. Не хочешь ли ты сказать, что вы ощущаете слова на вкус так же, как ощущаете на вкус клубнику?

Сесилия рассмеялась:

— «Я думаю, что знаю это», говорю я. Если никто мне не мешает, мысль обычно возвращается. Дедушка говорит, что никогда не надо беспокоиться о мысли, которую не смог удержать.

— Это почему?

— Она похожа на рыбу, внезапно сорвавшуюся с крючка. Рыба вернётся на глубину и когда попадётся в следующий раз, будет ещё жирнее.

Ариэль решительно кивнул:

— Тогда, возможно, они правы.

— Кто они?

— Некоторые ангелы любят говорить, что нам никогда, ни при каких обстоятельствах не понять земных вещей. Однако я не хочу сдаваться. Я всегда пытался полностью постичь, что такое быть человеком из плоти и крови.

— Не уверена, что могу тебе помочь, я и сама этого не понимаю.

Ариэль встал с кровати. Он спросил, паря по комнате:

— Ты помнишь слова, которые я сказал тебе при нашей первой встрече?

Ей пришлось задуматься.

— Начнём с того, что ты сидел на подоконнике. Но не думаю, что точно помню твои слова.

— «Не думаю, что помню…»

— Может, ты сказал «привет» или что-то в этом роде?

Ариэль покачал головой, а потом долго молчал. В конце концов Сесилия замахала рукой:

— Подожди, подожди! У меня эти слова на языке вертятся!

— Тогда, мне кажется, надо их выплюнуть, пока они снова не вылетят у тебя из головы.

Он уселся на подоконник в такой же позе, в какой сидел, когда впервые показался ей. Сесилия взглянула на него и сказала:

— Ты спросил, хорошо ли я спала?

— Поздравляю!

— Ну это было не так уж трудно.

— Но я был свидетелем великой мистерии. Я спросил тебя, помнишь ли ты кое-что, а ты ответила, что забыла. Из головы вылетело, и всё! А когда ты этого не помнила, что ты чувствовала?

Сесилия огорчённо вздохнула:

— Я согласна, что об этом очень странно размышлять. Иногда у меня что-то всплывает в голове.

— А откуда именно оно всплывает?

— Из головы.

Ариэль надолго задумался.

— А куда именно?

Девочка рассмеялась:

— В голову!

— Так, из головы в голову. И это несмотря на то что мы всё время говорим об одной и той же голове. Но не только то, что вы видите и слышите, вы помните и забываете — чтобы потом вспомнить вновь. Мозг что-то делает сам по себе. Это вы называете «думать». Словно все маленькие камушки на огромном пляже начинают перекатываться без помощи волн.

Сесилия снова засмеялась:

— Я уже это вижу. Представляешь, камни вдруг взяли и запрыгали туда-сюда.

— А кроме того, мысль, пришедшая тебе в голову — например, о том, что пропала ёлочная звезда — может на некоторое время отойти на задний план, а потом снова появиться в сознании. Тогда ты как будто отматываешь сознание назад, к той самой мысли. Я думаю, у вас бывает много старых мыслей, которые на самом деле давным-давно должны были быть передуманы.

— Я бы лучше сказала, что мысль появляется в голове сама по себе. Мы не всегда сами можем решить, что нам помнить, а что забыть. Иногда мы думаем о вещах, о которых думать не хотим. Мы можем оговориться. Тогда мы произносим слова, которые говорить не собирались. Может выйти очень неловко.

Ангел Ариэль, сидя на подоконнике, кивал своей безволосой головой.

— Тогда, может быть, всё так, как я и боялся, — сказал он.

— Как?

— У вас не одна душа, как у нас. У вас, некоторым образом, их две — или намного больше, если уж на то пошло. А как иначе объяснить то, что вы думаете о вещах, о которых не хотите думать?

— Я не знаю.

— Такими нежелательными мыслями должно управлять не ваше собственное сознание, а нечто другое. Это почти как в театре, когда у вас нет ни малейшего представления о том, какую пьесу в нём будут играть на следующий день.

— Ты что, имеешь в виду, что душа — это театр, а актёры на сцене — это разные мысли, которые постоянно приходят в голову и играют разные роли?

— Приблизительно. Во всяком случае, в театре сознания должно быть много помещений. И много разных сцен.

Он поднялся с подоконника, описал в воздухе красивую дугу и снова устроился на кровати в ногах у Сесилии. Он сказал:

— Ты можешь попробовать описать, что ты чувствуешь в голове, когда думаешь о чём-то?

— Я ничего не чувствую.

— А разве тебе не щекотно, когда ты думаешь о чём-нибудь весёлом? И разве не щемит, когда ты думаешь о чём-то грустном и печальном?

— Ну, когда я думаю о чём-нибудь весёлом, то можно сказать, что мне щекотно. И может быть, немного щемит, когда я думаю о грустном. Но щекочется и щемит не в самой голове. Это происходит в душе, а душа — это не то же самое, что голова.

— Я думал, что нервные окончания хотя бы немного чешутся, — возразил Ариэль.