Читать книгу - "Пятый representative - Елена Мищенко"

В школе на меня эти события не очень повлияли. Среди наших высокоидейных преподавателей борьба с космополитами соединилась с гонением на стиляг. И здесь и там предавали анафеме «тлетворное влияние Запада». Я не принадлежал к этому новому, столь модному течению. У нас основоположниками стиляжничества стали сыновья крупных министерских деятелей. У них у первых появились авторучки и иностранные зажигалки, так разительно непохожие на наши самоделки из ружейных гильз. Первую импортную, а скорее, трофейную авторучку принес в школу Коля Пирожок (Пироговский). Она произвела на нас неизгладимое впечатление. Это было толстое сооружение из пластмассы, отделанное под малахит. Впоследствии ученики стали приносить различные модификации таких авторучек, получивших в нашей среде название «самописок», хотя сами они ничего не писали. Мнения учителей разделились: одни считали, что авторучки нужно запретить, так как они портят почерк, другие были за то, чтобы разрешить. «Что это за ручка, что это за перо, – восклицали первые, – которым нельзя писать без нажима». «Зато не будет клякс и перепорченных, залитых чернилами тетрадей и учебников», – парировали другие. На Крещатике появилась специальная мастерская по ремонту авторучек, в которой сидел пожилой еврей с руками черными как у негра от постоянной возни с чернилами. У воров-карманников появилась новая профессия – «щипачи» – это те, кто специализировался на выдергивании ручек. Дело в том, что тогда в моде были рубашки-«бобочки» с кокеткой и нагрудными карманами, в которых и носили авторучки, что значительно облегчало работу щипачей. Щипачи работали в основном в кинотеатрах (особенно в детском кинотеатре «Чапаев» на Львовской площади) и на стадионе во время матчей.

Следующим шагом на пути к стиляжничеству стали узкие брюки-дудочки. Брюки сужали до такой степени, что их, как говорили нестиляги, приходилось иногда надевать с мылом. И наконец, завершался портрет стиляги туфлями «шузами» на «манной каше» – толстой белой или желтой каучуковой подошве. Их первым надел тоже Коля Пирожок. Это нам было недоступно. В магазинах продавалась обувь Киевской обувной фабрики № 1. Но спрос рождает предложение. Михаил Маркович – сапожник на Софиевской улице наклеивал за небольшую цену на советские туфли толстую резиновую подметку. Туфли после этого становились тяжелыми как гантели и совершенно неподъемными. Но что не сделаешь ради моды.

Прическа у стиляг была в виде кока. Ее лучше всех делали парикмахер Даня в парикмахерской на Большой Житомирской возле шестой школы и парикмахер Аркадий на площади Калинина. К ним всегда стояла очередь, вызывая зависть у прочих мастеров. Даня был очень гордым молодым человеком. «Что будем делать, – спрашивал он меланхолично, не глядя на клиента, – бокс, полубокс, польку, стиль?». Если молодой человек предлагал ему еще побрить зарождающуюся растительность, он также меланхолично спрашивал «Холодный или горячий компресс? Какой одеколон предпочитает клиент?». Естественно для нас, при наших скудных доходах (деньги на завтрак и кино) это была непозволительная роскошь.

Одевались мы довольно скромно, не носили шузы, папу называли папой, а не фазером, а маму – мамой, а не мазером, Крещатик остался для меня Крещатиком, а не Бродом, и я не ходил «прошвырнуться по Броду», а шел погулять по Крещатику. Стиляг у нас было мало, и они предпочитали не очень афишироваться. Откуда-то они доставали пластинки Гленна Миллера и Бенни Гудмена. Мы же выменивали различные свои мелкие дефицитные вещи на «буги на костях», то-есть джазовые пластинки на рентгеновской пленке, или просто покупали их. Эти пластинки играли неважно, и мы танцевали под них не буги-вуги, а линду. Таким образом конфликтов с дружинниками у меня не было: мне не пороли брюки-дудочки и не срезали кок на голове.

Зато моя дорогая Зопа весь свой нерастраченный пыл решила использовать для моего возвращения на путь истинный. Насчет «сачковать» уроки уже не могло быть и речи. Так что дефицитные фильмы в кинотеатре «Комсомолец Украины» на Прорезной прошли мимо меня. В былые времена я был одним из организаторов коллективных просмотров «Джорджа из Динки-джаза», «Судьбы солдата в Америке», «Тетки Чарлей», «Тарзана» и прочих так называемых «трофейных» фильмов. Мы приходили в четверть девятого к кассам, в половине девятого тетя Поля – уборщица нас впускала в кассовый вестибюль, и мы располагались «на нарах», то-есть рассаживались на штанкетах, и дожидались появления кассира, чтобы захватить первые ряды (во-первых, дешево, во-вторых, никто не мешает). Теперь эта лафа для меня кончилась. Но я и не очень переживал, так как «трофейные фильмы» тоже стали исчезать из кинотеатров. Они расползлись по дальним клубам, где демонстрировались только на вечерних сеансах.

Но это было еще полбеды. Наша Зопочка стала цепляться ко мне совсем уже не по делу. Если я путал какую-нибудь дату из нашей славной советской истории, она тут же заявляла:

– Да, ты этого не знаешь. Это естественно. Очевидно у тебя дома придерживаются других взглядов на историю нашей страны.

– Мы дома не беседуем на эту тему.

– Не груби. Яблоко от яблони…,

Перед майскими праздниками она остановила меня в коридоре и заявила:

– Говорят, что ты дружишь со стилягами. Я считаю, что в твоем положении это крайне опрометчиво.

– Во-первых, я не стиляга, как вы видите по моей одежде, а во-вторых, что это за положение у меня такое?

– Положение твое осложнено антипатриотической деятельностью твоего папаши (наверняка у нее был осведомитель в архитектурных кругах, так как в печати об этом пока ничего не было). А то, что ты носишь в школу лыжный костюм – это не показатель. Мне рассказали, как ты одеваешься на занятия танцевального кружка и что ты там танцуешь.

– Одеваюсь нормально и танцую то же, что и все.

– И еще мне говорят, что ты изображаешь учителей в самом непристойном виде. Кому нужны эти карикатуры на преподавателей? Карикатуры нужно рисовать на бездельников, тунеядцев, космополитов и стиляг. В общем я тебя хочу предупредить, что годовая тройка по истории тебе обеспечена.

Это было обидно, и в этом не было никакой логики. Бежать, бежать, бежать!..

Отгуляли майские праздники, оттанцевали на площадях вальсы, маршевые фокстроты и линду. Вот тут нужно отметить, что мощные протекторы на «шузах», поставленные Михаилом Марковичем сослужили свою службу. Ноги, хотя и плохо крутились и скользили, зато подошва была спасена. Нормальные подметки такой нагрузки на асфальте просто бы не выдержали. Хорошего напарника для перехода в другую школу найти было трудно. С друзьями расставаться не хотелось. Мои приятели Виктор, Валентин и, конечно же, Юра Колодиев по кличке «Граф», уходить не хотели. Наконец напарник нашелся. Эдик, тоже преследуемый Зопой, ждал только сигнала. Прошло еще несколько дней. В вестибюле я встретил Дончика – Сеню Донцова из девятого Б.

– Эй, Дончик! Стой, чувак!

– Какой я тебе чувак? Знаешь, что означает чувак? Чувак – это человек уважающий высокую американскую культуру. Это стиляги так себя называют. А какой же я тебе стиляга? Я простой босяк с Гончарки.

– Послушай, философ с Гончарки. Где можно найти Плебея в нерабочей обстановке?