Читать книгу - "Прощай, мисс Совершенство - Сара Барнард"

– Ее парень.

Я решила: раз уж Бонни сбежала с Джеком, то вряд ли рассчитывает, что его существование останется в тайне.

– Думаю, она у него. И скоро вернется.

Больше, честное слово, мне ничего о нем не известно: только имя – и то, что его существование является тайной для окружающих. До этого дня я всерьез подозревала, что он скорее воображаемый, чем тайный – тем более что Бонни нас так и не познакомила. Даже фотографий Джека я не видела. Однако, видимо, он все-таки был настоящим.

От этой мысли мне почему-то стало не по себе, и я попыталась позвонить Бонни, расспросить ее про весь этот побег, но она не ответила. Я отправила сообщение: «С тобой все хорошо, да»? Она ответила через пару минут: «Со мной все отлично. Не волнуйся! Хх».

Я успокоилась: Бонни я доверяю больше, чем самой себе, и, если она говорит, что все в порядке, значит, так и есть.

Итак, теперь мне известно, что родители Бонни заметили ее исчезновение. Даже тогда я подумала, что это как-то странно: она ведь только-только сбежала, а они уже так волнуются, что позвонили Кэролин. Откуда им вообще знать, что что-то не так? Однако я не стала долго об этом задумываться. Потому что, как я уже сказала, Бонни – это Бонни, и она никогда не попадает в неприятности. Во всяком случае, в серьезные неприятности.

И это не мое личное мнение, это непреложная истина. Вот вам несколько фактов о Бонни Уистон-Стэнли:

♦ ей пятнадцать лет и три четверти;

♦ она любит крошить шоколад с карамелью в ванильное мороженое;

♦ она изучает все школьные предметы по углубленной программе – и даже в классе отличников учится лучше всех;

♦ она сейчас староста класса, а в следующем году наверняка станет президентом старшей школы;

♦ она играет на флейте, и не потому, что ее заставляют родители. Играет по-настоящему, с оценками и уроками и всем таким;

♦ она носит очки в тонкой коричневой оправе;

♦ у нее веснушки. Бонни терпеть их не может, но я считаю, что они ей идут;

♦ она никогда не красилась и начала буквально пару месяцев назад;

♦ она – самый лучший, самый надежный, самый верный друг в мире.

Может, обо мне вы тоже хотите что-то узнать? Что бы такого рассказать… Ну, меня зовут Иден. Иден Роуз МакКинли. Мне нравятся растения и цветы и все, что можно вырастить своими руками. Меня удочерили, когда мне было девять. Я живу в Кенте. У меня есть бойфренд, его зовут Коннор. Меня однажды оставили в школе после уроков, потому что во время учебной пожарной тревоги я подрисовывала усы на портретах школьной администрации в холле. Когда учителя в хорошем настроении, они говорят, что я «бойкая девчушка»; когда не в духе, называют хулиганкой. Я хочу сделать татуировку одуванчика на плече. В детстве мне часто снилось, что меня носит в клюве пеликан. Больше всего на свете я люблю канноли. Я не очень вежливая, но работаю над этим.

Ну вот. Теперь вы знаете нас обеих.

Так или иначе, да, я догадываюсь, почему к нам приехала полиция, – но подробности мне неизвестны. Во-первых, непонятно, почему вообще в это дело вмешалась полиция – и тем более почему они решили поговорить со мной. Зачем полицейским заниматься такими мелочами? Ну сбежала какая-то девчонка с бойфрендом, не сообщив маме. Разве это преступление?

Черт. Наверное, не надо было мне упоминать Джека. Может, в этом все дело. Но я так привыкла считать его выдумкой, что, даже сказав его имя вслух, не почувствовала, что он настоящий. Бонни никогда не рассказывала мне про него ничего конкретного – и фотографий я тоже не видела. А те крупицы сведений, которыми она все-таки делилась, звучали как плохо продуманная ложь. Сколько ему лет? Он старше меня. Как вы познакомились? На флейте. Я решила, что она просто завидует тому, что у меня есть Коннор, и придумала себе парня. Ну и ладно, зачем разрушать ее иллюзию!

Знаю, что звучит это странно, но у Бонни всегда было богатое воображение – особенно в том, что касалось мальчиков. Она слишком любила мечтать и читала слишком много фанфиков. Когда нам было по четырнадцать, она вернулась из летнего лагеря и стала взахлеб мне рассказывать про своего нового парня по имени Фредди. И я ей поверила, потому что с чего бы мне ей было не верить. Лишь через полгода до меня дошло, что Фредди был плодом ее фантазии: вернее, такой мальчик и правда существовал. Бонни была в него влюблена, и в последнюю ночь перед отъездом они поцеловались. Но вот, собственно, и все.

Так что теперь вы понимаете, что «Джек» казался мне либо полностью вымышленным, либо просто другом Бонни из оркестра, с которым она бы хотела встречаться. Иначе почему бы ей не познакомить меня с ним?

Я выхожу из душа и иду в комнату, пытаясь собраться с мыслями. Сейчас около четырех, а значит, прошло часов двенадцать с первого сообщения Бонни – и шесть с первого звонка ее матери. Неужели за это время она так напугалась, что вызвала полицию? Хотя откуда мне знать, может, у родителей мозги работают по-другому.

Я вытираюсь, пытаясь решить, нужно ли мне спешить вниз (как и было велено) или затянуть приготовления как можно дольше. Пока сушу волосы, вспоминаю, что делала в последние двенадцать часов – так, на всякий случай, вдруг они спросят. Да ничего особенного я и не делала. С утра приготовила гренки для Дейзи, моей младшей сестренки. Ее наказали за то, что она хулиганила в школе, и мне стало ее жаль. Потом Кэролин начала допрашивать меня насчет Бонни, и я подумала, что надо бы смыться из дома. И пошла в гости к бойфренду. Моему чудесному и совершенно нетайному бойфренду по имени Коннор.

Я набрала его, чтобы предупредить, что скоро приду, но он не ответил. Поэтому я отправила ему СМС. Для нас такое в порядке вещей, поэтому я знала, что он не будет возражать. Путь до его дома занял у меня минут пятнадцать: мы оба живем в городке под названием Ларкинг (захудалый поселок в графстве Кент). Когда я добралась, он уже ждал в дверях. Он не успел привести себя в порядок: волосы торчали во все стороны, без рубашки, из-под джинсов выглядывала резинка синих трусов. Однако он все равно улыбался, просто светился улыбкой – как и всякий раз при виде меня. Когда я входила в дверь, он наклонился и чмокнул меня в губы. У поцелуя был вкус арахисового масла.

– Эй, ты что, только что встал?

На Коннора это совсем не похоже: обычно в семь утра он уже на ногах.

Он пожал плечами:

– Я лег только под утро.

– Ох, черт. Прости.

– Все уже хорошо, не переживай.

– А что случилось?

Я не знала, стоит ли вообще спрашивать. Однако Коннор совсем не разозлился:

– Мама упала.

– Черт, – повторила я.

У мамы Коннора ревматоидный артрит, и Коннор ухаживает за ней с восьми лет. С ними живет его бабушка и приглядывает за ними обоими, хотя ей уже за семьдесят и теперь помощь ей нужна куда больше, чем самому Коннору.