Читать книгу - "Шенгенская история - Андрей Курков"

Клаудиюс устал вертеть головой, пытаясь выхватить взглядом то красивую церковь, то старинный особняк. Пока мотоцикл ехал не быстро, то и дело останавливаясь на светофорах, разглядывание проплывающих мимо лондонских достопримечательностей даже приносило удовольствие. И это несмотря на явное неудобство, ведь сидел он за спиной мотоциклиста, обхватив его спереди, на животе, руками. Руки терлись об искусственную кожу комбинезона, и это трение приятным назвать никто бы не решился. Самым неприятным, однако, для Клаудиюса было то, что он совершенно не помнил лица мотоциклиста. А сейчас на голове у того был шлем. Клаудиюс помнил, что волосы – русые, и лицо худое, вытянутое. Из тех нескольких фраз, которые он услышал, ему стало понятно, что парень разговаривает на английском со славянским акцентом. Но сейчас, когда центральный Лондон остался позади, а по бокам потянулись индустриальные площадки, склады, заборы, в мыслях у Клаудиюса возникло беспокойство.

Ехали они минут сорок – пятьдесят. И наконец мотоциклист сбросил скорость и стал придерживаться взглядом правой стороны. За очередным длинным забором промелькнул пустырь с руинами не очень старого строения, дальше за новым забором из металлической сетки стояли бесконечные ряды мобильных домов-караванов. На торговую площадку это место похоже не было, да и караваны были старенькими, грязными, пыльными. Клаудиюс с любопытством разглядывал эти белые вагончики на колесах и вдруг заметил, как в одном из них открылась дверца и наружу выглянул непричесанный, голый по пояс старик. Услышал, как там же, где-то рядом со стариком, залаяла собака. Увидел дымок, поднимающийся откуда-то из-за домов-караванов. Клаудиюса разобрало любопытство.

– Это тоже Лондон? – спросил он по-английски мотоциклиста, наклонившись вперед и почти вложив свой вопрос в правое закрытое шлемом ухо.

Мотоциклист услышал.

– Да, это еще Лондон, – ответил он.

Когда поле, занятое городком мобильных домов, осталось позади, мотоциклист притормозил и осторожно въехал в открытые ворота следующей огороженной территории. Остановился около сложенных в три этажа друг на друга морских контейнеров.

Клаудиюс соскочил с мотоцикла и размял ноги.

Парень, не снимая шлема, прислонил свой двухколесный транспорт к контейнеру, потом жестом позвал Клаудиюса за собой.

Они прошли метров пятьдесят, после чего мотоциклист остановился. Стащил с головы шлем и обернулся к Клаудиюсу.

– Мы раньше времени, придется обождать, – сказал.

– А как тебя зовут? – спросил литовец.

– Адам, – нехотя ответил парень.

Через минут пятнадцать на территорию заехал крытый грузовик. Чернокожий водитель доехал до крайних синих контейнеров с надписью «Maersk». Там остановился, вышел из кабины. Увидев приближающихся к нему двух парней, приветственно махнул рукой.

Они втроем сбросили с грузовика на покрытую снежком землю несколько десятков черных мусорных мешков, плотно завязанных и не очень тяжелых. Машина уехала. Адам развязал пластиковый мешок, щелкнул вытащенной из кармана комбинезона зажигалкой и сунул ее, горящую, внутрь мешка. В воздухе запахло паленой бумагой.

– Это все нам надо сжечь? – спросил Клаудиюс, глядя на сваленные на землю мешки.

– Ага.

– Так лучше высыпать все в кучу и…

– Если высыпать, то часть сгорит, а часть улетит по ветру, – спокойно объяснил Адам. – А наша задача, чтобы все сгорело.

– А что это? – поинтересовался Клаудиюс.

– Бухгалтерия, – Адам пожал плечами. – Цифры, буквы, печати…

– Ага, – кивнул Клаудиюс. – А я думал, что сейчас вся бухгалтерия в компьютере хранится!

– Обычно да. То есть «белая» – в компьютере, а «черная» вот так, на бумажках.

– «Черная»? – удивился Клаудиюс. – В Англии?!

– А какая разница: в Англии или в Венгрии? – усмехнулся белобрысый Адам. – Глобализация – штука серьезная! Я в Будапеште барменом работал, так у нас по «черной» бухгалтерии в тридцать раз больше денег проходило, чем по «белой»! Но «белую» после всех расчетов и дележек уничтожают, а «черную» хранят. По этим бумажкам, видно, уже всё поделили! Хотя я себе пакетик такого мусора забрал бы, – Адам вопросительно посмотрел в глаза Клаудиюсу. – Времени свободного хватает. Можно поизучать, ума поднабраться! «Черный бухгалтер» – классная профессия!.. Ты же промолчишь, если я один мешочек возьму себе?

Клаудиюс замер. Он вспомнил напутствие Тани.

– Мне сказали, чтобы я за тобой следил, – признался он. – Чтоб ты ничего отсюда, – он кивнул на черные мешки, – не взял…

– А мне сказали следить за тобой, чтобы ты ничего не взял, – развел руками Адам. – А мне все равно! Если хочешь, то можешь взять!

В разговоре наступила пауза. Адам, подождав еще с минуту ответа Клаудиюса и не дождавшись, развязал второй мешок, вытащил оттуда несколько листков бумаги, пробежал взглядом. Потом поджег один из них зажигалкой и поднес огонь к торчавшим из горловины черного пластикового мешка документам.

– А ты кем у себя дома работал? – снова обернулся он к напарнику.

– Диджеем, грузчиком на пивзаводе. Отцу помогал – у него автомастерская. На курсы массажистов хотел пойти…

– О-о! А зачем тогда уехал?

– У нас, в Литве, никакой перспективы…

– Что, массаж делать некому?! – Адам рассмеялся. – Перспектива, она для тех, кто остается. А уезжают за мечтой! Обычно – за бесперспективной.

Пока шипел пламенем второй мешок, первый сдулся, пластиковая кожа на нем расплавилась и расползлась, а напоследок еще вспыхнула синим огнем. Истлевшая и сгоревшая бумага еще дымилась.

Адам со знанием дела принялся за следующие мешки, каждый раз, перед тем, как запустить внутрь огонь, вытаскивая из них и просматривая беглым взглядом ближние к горловине документы. Предпоследний мешок своими бумажками вызвал у него нескрываемый интерес. Первые же вытащенные документы после краткого ознакомления он закрутил в трубочку и сунул за пазуху комбинезона. Туда же он засунул через несколько минут еще одну пачку бумаг, уже не скручивая их, так как пачка оказалась основательной. Отодвинув раскрытый мешок в сторону, он взялся за последний. Сунул внутрь горящую зажигалку. А предпоследний мешок после этого завязал, приподнял, словно примериваясь к его весу, похлопал по бокам, будто подравнивая и утрамбовывая его содержимое.

На Клаудиюса он больше внимания не обращал. Да и сам он вдруг понял совершенную необязательность своего присутствия. Зачем ему подбросили этот заработок? Из гуманизма? Ведь белобрысый Адам и сам бы мог справиться с уничтожением мешков с ненужными бумажками.

Озадаченный, он следил за вылетавшим из открытой горловины мешка дымом. Ветер, набиравший к вечеру силу, разрывал этот легкий дымок в клочья, смешивал с воздухом. И вот уже вкус дыма садился на язык, щекотал ноздри Клаудиюса. Этот же ветер стал рассыпать по мерзловатой земле бумажный пепел, и не было уже рядом белого снежного покрова, встретившего их здесь. Ранние зимние сумерки добавили неприветливой мрачности в цвета, которыми были раскрашены контейнеры. Клаудиюсу захотелось уехать отсюда как можно быстрее. Беспокойство, возникшее в душе, даже не пыталось объяснить причину своего появления. Необязательность своего присутствия в мыслях Клаудиюса постепенно трансформировалась в ощущение полной своей неуместности здесь, в этом странном безлюдном месте.