Читать книгу - "Почему ты меня не хочешь? - Индия Найт"

День все не кончался. Бесконечный день. Меня отчитывали за всякое разумное и нормальное действие: когда я разнимала дерущихся детей или вытирала им сопли, когда пыталась отчистить “Доместосом” мебель от грязи (потому что хлор вреден, а грязь, очевидно, – нет), когда решила почитать детям сказку про эльфов и сапожника, а не “развивающую” книжку про маленьких инвалидов (ой, простите, про детей с отклонениями в развитии), у которых было по две мамы. Я думала, что с этим маразмом мы покончили еще в восьмидесятых, ан нет. На выбор мне предложили почитать детишкам книгу про двух безруких (в буквальном смысле) сестричек или нудное описание жизни в пустыне Калахари с точки зрения пятилетнего мальчика. Закачаешься от такого разнообразия. Зато, как вы могли догадаться, авторами этих книжек были женщины среднего класса, проживающие в нашем районе.

Урод Икабод очумел от счастья на уроке рисования в художественном уголке.Да-да, еще один пунктик. Каждый старый и грязный предмет мебели в этой комнате обладает звучным названием. Книжный уголок – пара грязных пуфиков; кухня – обшарпанный стол, на котором навален серый пластилин; игровая площадка – негодный детский манеж; сундучок сокровищ – коробка с такими старыми игрушками и книжками, что я постыдилась бы отдать их даже в благотворительную организацию. Загадка на загадке. Все присутствующие здесь женщины живут в домах и квартирах стоимостью от 300 тысяч фунтов стерлингов. Так в чем же дело? Что мешает нам купить новые игрушки и новую мебель? Зачем нам притворяться бедными?Надо будет спросить Луизу. Я уже и раньше замечала такое за английским средним классом. Именно они покупают своим детям одежду в комиссионках, именно они возят своих детей в ржавых поломанных колясках. Зато представители рабочего класса одевают своих малышей в пуховички и возят их в колясках-джипах. Бледные, тощие заморыши, которых словно все время бьют и морят голодом, – они как раз и есть чада среднего класса. Почему так?

Зато я сегодня выучила новое слово: “пипи-хвостик”. Мило, да? Вам кажется странно? Пипи-хвостиками Марджори – грудастая кормящая чокнутая – называет пенисы. “Не забудьте потрясти свои пипи-хвостики”, – говорит она двум мальчикам, которые единственные умеют пользоваться унитазом, – правда, им уже скоро в школу идти.

– Пипи-хвостики? – спрашиваю я, не слишком удачно скрывая свой ужас.

Нет, в самом деле, мальчику четырех лет говорят, что у него есть хвост, только спереди. Мало того, этот хвост еще и пи-писает. Это нормально для психики ребенка? Что бы на это сказал добрый доктор Фрейд?

– Да, – отвечает Марджори, которая никогда мне не улыбается. – Так мы их здесь называем.

– А чем вас не устраивает “петушок”?

– Всем, – презрительно фыркает Марджори, которой явно пора заняться своими усами. – В том числе тем, что Петя-петушок – это имя. Такое сходство может привести к тому, что ребенка будут задирать и оскорблять, а мыэтого не поощряем.

Это “мы” произносится так, чтобы было ясно: я в “их” число не вхожу. Марджори поворачивает свою тушу и меряет меня наглым взглядом – уже во второй раз за день. “Хамка, – думаю я, – ленивая жирная хамка”. Совершенно некстати в памяти всплывает пенис Уильяма Купера – такой бледный, как огромный опарыш. Яунимаю дрожь и продолжаю гнуть свою линию:

– Ну а как насчет “пениса”? Такого имени нет.

– Никаких “пенисов”. Мы рекомендуем использовать анатомические термины начиная с шести с половиной лет. Для тех, кто младше пяти, мы в “Милых крошках” пользуемся уменьшительными названиями.

– Правда? А как “мы” принимаем такие решения? У кого-нибудь из нас есть педагогическое образование? Видите ли, я следую своему материнскому инстинкту, а вы?

– Я в этой области специалист высокого уровня, именно поэтому меня назначили ответственной за игры, – говорит Марджори.

– И как вы за них отвечаете? Поправьте меня, если я ошибаюсь, но в этой комнате, – показываю я рукой, – по-моему, чрезвычайно грязно. Тут небезопасно для детей. Мебель старая и поломанная. Туалеты отвратительные.

Мне просто интересно, по каким параметрам эта группа определяет себя как “детский сад”? И почему вы считаетесь ответственной за игры? Вы, Марджори, насколько я успела заметить, вы ведь не играете,нет? Вы только кормите Юана в углу и приказываете время от времени принести вам чашку чая.

– Да будет вам известно, – шипит Марджори, – что я пять лет заведовала детскими садами по всему Лондону, и родители сами назначили меня ответственной.

– Не сомневаюсь, – говорю я, наклоняясь, чтобы подтереть нос Пердите. – Я всего лишь хотела узнать, какое у вас образование, только и всего. Но если вы не хотите говорить, дело ваше. Так о чем мы беседовали? Ах да, пипи-хвостики. Видите ли, по-моему, это весьма нездоровое название для данной части тела. Как насчет “штучки”? – предлагаю я вежливо, чтобы еще больше ее разозлить. – Хотя мне доподлинно известно, что, называя пенис “штучкой”, мальчик обрекает себя во взрослом состоянии на долгое лечение у психоаналитика.

– Конечно, нет, – отвечает Марджори с тупым выражением на лице. – А что касается ваших замечаний, меня они не слишком интересуют. Если вам так не нравится наш детсад, Стелла, вам лучше подыскать другой.

– Здесь нравится Хани, и только поэтому я все еще здесь.

– Вот и я о том же. Не вам, а детям должно тут нравиться. И за все годы моей работы я ни разу не руководила детским садом, который бы дети не любили.

– Все в порядке? – нервно спрашивает Фелисити, вдруг выпрыгнув у меня из-за спины.

– Мы просто беседуем, – улыбается Марджори сквозь зубы. – Я лишь втолковала Стелле кое-что.

– Боже мой! – ахает Фелисити, дергая свое жемчужное ожерелье. – Ох, Марджори, ты же понимаешь, что Стелла очень старается.

– Да, с платками и “Доместосом” в руках, это я заметила, – цедит Марджори.

– Скорее! – паясничаю я. – Звоните в полицию, в социальные службы, в СЭС!

– Она, – Марджори тычет в меня жирным пальцем, – пренебрежительно отозвалась о книжке, которую мы читаем детям на этой неделе.

– А я и не знала, что уже выбраликнижку на эту неделю, – говорю я. – И как она называется?

– “Когда мамочка умерла”, – хором отвечают они.

– Что за хрень! – едва не кричу я.

– Видишь? – Марджори смотрит на Фелисити. – Видишь? То же самоеона сказала и до этого.

– Это очень сложная тема, – морщится Фелисити. – Но мы все решили, что она прекрасно изложена в этой книге. Очень чутко. Подруга Марджори прислала ее нам из Америки.

– Это детский сад для детей до пяти лет. И я не собираюсь читать им книжку про умирающую маму.

– Но это важная тема, – назидательно произносит Марджори. – Все мы умрем. Мы уже сейчас умираем: и вы, и я, и все наши дети. Дети умирают. Детям полезно как можно раньше узнать о смерти и принимать ее как неизбежность. Смерть – это естественно.