Читать книгу - "Антарктида - Хосе-Мария Виллагра"

Одна из девушек в городе отличалась от прочих. Все девушки Антарктиды были прекрасны, и каждая являла собой совершенный образчик какого-то особенного типа красоты. Здесь были блондинки и брюнетки, длинноногие и пышногрудые, высокие и миниатюрные. Но эта девушка выделялась даже среди них. Глядя на ее полудетские черты, золотые волосы и голубые глаза, Ванглену хотелось плакать от несбыточного счастья. Эта девушка была настолько близка к какому-то невообразимому идеалу, что малейшее несовершенство ее лица и фигуры становилось особенно заметным. Само совершенство ее черт казалось чрезмерным. Ее губы, брови, скулы, нос, глаза — все это по отдельности выглядело вызывающе земным и вульгарно привлекательным для той небесной красоты, что они образовывали вместе. Поэтому Ванглен и выбрал ее. И начал с ней работать.

Каждый день Ванглен своей металлической палкой забивал девушку до смерти. И после каждого избиения она становилась все прекраснее. Ванглен бил по тем местам, которые казались ему несовершенными. Несколько раз он ломал ей позвоночник, добиваясь еще более изящного перегиба в талии. Он намучился с ее ушами. Каждое утро он начинал с того, что обгрызал ей уши, в первые дни — целиком, потом — маленькими кусочками, сплевывая под ноги. Много раз он выкалывал ей глаза. Он долго бился над ее коленями. Но особенно тщательно он работал с ее лицом.

Очень важен был первый удар. Он решал все, и его нужно было нанести очень точно. Перед тем как сделать это, Ванглен долго прицеливался, глядя в юное лицо девушки. Крепко ухватив ее за волосы, он мысленно репетировал удар, отводил руку, затем подносил палку к ее лицу, примеряясь, и снова делал замах и вновь опускал руку, подолгу не решаясь начать. Девушка очень старалась держать голову ровно и неподвижно, чтобы хоть чем-то помочь Ванглену, но, не в силах справиться с волнением, он отпускал ее волосы и опять всматривался в ее прекрасное лицо. Он изучил его до мельчайших подробностей. Девушка была прекрасна. Никогда еще Ванглен так не восхищался женщиной. Именно поэтому работать с ней было очень сложно. В порыве вдохновения он мог одним ударом снести ей голову.

Лицо девушки было прекрасно и с каждым днем становилось еще прекраснее. От него захватывало дух. Каждое утро Ванглен обмирал, вновь видя его. Он не верил своим глазам, потому-то первый удар всякий раз давался ему так трудно. Но пристально, подолгу любуясь ее лицом, целыми днями вглядываясь в него, Ванглен стал замечать одну странность. Две половины ее лица всегда чуть отличались друг от друга. Именно это легкое, едва заметное отличие в разрезе глаз, в крутизне разлета бровей, в страстной округлости крыльев носа, в мягкости склада губ, в переливе переносицы, в чистоте лба, в худобе скулы, в чувственной остроте подбородка придавало ее лицу особую, совершенно невыразимую на уровне глазомера прелесть. Разумеется, обе половины ее лица были одним лицом, были, в сущности, абсолютно одинаковы, если мерить их буквально, вплоть до количества волос в бровях, и все же они были разными. Одна ее половина словно бы улыбалась, чуть иронично и насмешливо, она точно слегка удивлялась чему-то, а другая — печалилась и глядела серьезно и строго. Могло даже показаться, что эта ее половина немного сердится, если бы не дуновение всегдашней отрешенности, чего-то неземного, эфирного, что исходило от нее. И этот неземной состав, небесная половинчатость ее красоты проглядывала, даже когда она смеялась всем своим милым, девичьим личиком, а ироническая полунасмешка второй ее половины пробивалась сквозь самое влюбленное и нежное выражение глаз, губ, бровей.

Каждый день Ванглен мучительно долго вглядывался в это лицо и никак не мог решить, какая из его половин — лучшая. Он мучительно долго думал, по какой щеке ударить девушку сегодня. А девушка становилась все прекраснее. И две половины этой красоты — земная и небесная — проступали в ее чертах все явственнее. Они обе равно притягивали Ванглена, одна — насмешкой над всякой чувственностью, а другая — тихой печалью, которую не могло одолеть никакое наслаждение. Одна половина была истиной, а вторая — пониманием этой истины. Но Ванглен не мог решить, какая именно. Он больше не находил в девушке ни одного изъяна, не знал, куда бить, но добиться того, чего хотел, так и не смог. Он так и не достиг единства двух половин ее природы — земной и небесной. Он так и не смог понять, что в ней было красиво действительно, а что — лишь в его воображении. Тайна ее двойственной красоты так и осталась для него несводимой к какому-то одному идеалу. И после нескольких дней безмолвного созерцания Ванглен взял девушку за руку, вывел ее на площадь, прямо в середину окаменевшей при ее явлении толпы, и оставил там умирать от любви.