Читать книгу - "Записки сахалинского таёжника - Валерий Маслов"

Спряталась собака в крапинку, нерпа сухопутная, — его работа. У пса чувство совести есть? — Нет! У пса есть чувство страха. Знает, что бит будет. Дик поступил чисто по-человечески: что охраняешь, то и имеешь. С ложной охраной рюкзаков курцхаар ловит охотников второй раз.

Первый случай произошел две недели назад. Васёк с Тимохой переносили продукты, вещи, капканы и прочий охотничий скарб, — грузились на Найбе и до базового зимовья. В рюкзаке у Тимохи, помимо основного загруза, — шесть булок хлеба. Четыре булки в карманах рюкзака: в один карман стоймя входят две булки хлеба. — Хозяйский рюкзачок! На каждом перекуре Дик охранял рюкзак молодого неопытного охотника.

Хозяина мешок пёс не замечал, как и самого хозяина. Зачем Дику мешок хозяина? — Там одни капканы, железяки несъедобные. Пес успел схарчить полторы булки хлеба, пока Васёк не застукал его с поличным. Всыпал проглоту по первое число! Думали, понял пёс, что воровать с рюкзаков наказуемо. — Горбатого могила исправит! Дик — собака умная, соображает отлично! Весь свой ум и соображение пёс пускает на поиски продуктов. В тайге продуктов питания не найдешь, выход единственный: воровать у хозяина…

Собакам каждый день варят ведро овса. Дика пайка в два раза больше, потому что крупная собака, — псу одному ведра мало будет: ему только на согрев нужно ведро овса, — пёс короткошерстный. Жрал бы вволю, — может, не воровал бы, и по зверю бы работал. У Дика вошло в привычку… вот только, интересно, что — воровать или жрать? По наблюдениям парниши, у пса две привычки: воровать и жрать!..

Летом на папоротнике давал Дику почти полное ведро варёной краснопёрки. Курцхаар сожрал всё и посуду за собой вымыл. Через полчаса стоял возле костра, пускал слюни, смотрел на людей, как они кушают жареную симу. Тимоха бросил Дику кусок жареной рыбы, — тот на лету «чмок», не жуя! Как будто собаку неделю не кормили.

Сколько же ему надо вволю нажраться? Может, Дик любит жареную симу, а ведро краснопёрки схарчил ради приличия? Соблюдает правила хорошего тона? — Пёс-то с родословной! Но Дик никуда не денется! — Без этого пса у парниши нет охотничьих рассказов.

А пока расскажет про строительство избы из свежего, сырого леса…

Изба поставлена в таком месте, что тоску нагоняет. Глухой распадок, небольшой ручеёк. Кругом ельник, — на то он и глухой распадок. Изба была нужна именно в этом районе, на Сохе. Теперь можно будет обрабатывать речку Сунсури. До Быкова добираться в два раза быстрей, чем с Десны, с базового зимовья.

Наступил ноябрь. Нужно начинать охотиться, промышлять зверя пушного. Васёк сидит на Десне, не шевелится. Тимоха с ним за компанию сидит на базовом зимовье и тоже не шевелится. — Вдвоем сидят и не шевелятся. Точней будет: сидят на зимовье, оно пока что у охотников одно. Будку на Медвежке в счёт не берут, а зимовье, которое гнилое на ключе Уртай, и вспоминать не стоит.

Товарищи охотники только закончили десятидневное турне по Десне до устья и километра три вверх по Найбе. Нет, нет, — десять дней они это расстояние не шли. Даже если бы ползли по-пластунски, — за неделю бы управились. Каждый день бегали на Найбу. Обратно шли груженые: затаскивали на Десну продукты, капканы, прочий скарб, — всё, что нужно в тайге зимой. Много чего нужно в тайге зимой! Всё в тайге зимой нужно, и чем больше этого всего, тем чувствуешь себя комфортней, уверенней.

С хребта Шренка по речки Змейки пробили дорогу до Найбы. Лесорубы прут в эти края. В середине октября по свежебитой дороге сделали завоз на «ГАЗ-66». Таскали поклажу десять дней, потому что много чего завезли.

Сидят два охотника на Десне, ждут помощников. Решили ставить еще одну избу. — Надо обязательно ставить! Помощники должны были подойти два дня тому назад. Начался промысловый сезон, охотовед решил избу ставить. Как на охоту, так собак кормить, — это про него. Хлеб кончается. Если бы не чёртов суповой набор, хлеба бы еще хватило на пару дней. Суповой набор, — разумеется, Дик. — Парниша его так ласково называет. Пес выглядит на пять с плюсом.

За две недели с упитанной собаки получился скелет, обтянутый кожей. Шерсти всего сантиметр, мослы торчат в разные стороны. Становится страшно, когда пёс рядом проходит: если тебя зацепит, — можно сильно порезаться о торчавшие кости!

Чья бы корова мычала, а парнише следовало бы помолчать. К самокритике относится весело. Он сам — как суповой набор: ходит, костями гремит. Потому медведь до сих пор его не съел, что грохот костей слышит и уходит. Косолапый — это не собака, кости грызть не любит. Дик громче костями гремит…

Пошел Тимоха в Быков за хлебом. Почему именно он? Васёк сказал, что сухарями перебьется. Можно, конечно, сухарями перебиться, блинов гору напечь. Парнише обязательно нужен хлеб, — так любит кушать хлеб! Ерунда все это. Без хлеба протянет гораздо дольше Васька, — тянул не единожды.

Сидеть неохота, уединение — хорошо, но иногда нужно выходить в цивилизацию. Фактически всё лето и два месяца осени в лесу проторчал. Побежал за хлебом ради смены обстановки, хлеб — сбоку припёка. Нужна была причина прогуляться на дальнее расстояние. Вдруг соболь попадется?..

Наконец, разобрались, зачем в Быков понесло. Посмотреть со стороны на его ход, — так не ходят: не пошел, а побежал! С собой взял одну собаку Белку, винтовку «Белку». В рюкзаке — топор, чайные дела, офицерский литровый котелок, фонарик, лёгкий свитер, новенький пуховой спальник, — мешок, как говорят, «с нуля». Вышел с зимовья под вечер с таким расчётом, чтобы до темноты добежать до тырловки. Коров увезли на зимние квартиры, — тырловка пустует, так что можно переночевать, поутру сбегать в Быков до магазина, загрузится и к ночи прийти на Десну. С весом быстро не поскачешь, плюс постоянный тягун. Обратно идти в верховья Камышового хребта.

Чётко рассчитал время: в сумерках прибежал на тырловку. Нет, это не рассчитал чётко, это бежал чётко. Васёк сказал, что поздновато собрался. Парниша сам понял, что поздновато, — вот и наворачивал. Что налегке не бежать, тем более вниз?

Выбрал будку почище, с нарами. На улице развёл костерок, сбегал на ручей за водой. Пока дождался чай, — ночь наступила, прибежал на тырловку в преддверии ночи. На дворе поздняя осень, темнеет рано и быстро. Вода в котелке быстро закипела. Литр воды кипятить на костре — как на газовой плитке: раз и готово. Попил чая. Надо делать баиньки. Конечно, рано спать ложится, а больше делать нечего.

Раздеваться или нет? Спальник новенький, пачкать не хочется. Он, конечно, не из шахты вылез, но всё равно одежда грязная. Спальный мешок внутри беленький, чистенький. Снаружи спальник из тёмно-синей болоньи.

Разделся до трусов, юркнул в холодный спальный мешок. — Холодно, однако! Застегнул молнию, один нос наружу смотрит. Через пять минут согрелся, молнию немного расстегнул. Посмотрим, что за штука такая — пуховой спальник, да ещё с капюшоном. Не приходилось спать в пуховых мешках, но слышал, что хорошая, тёплая вещь. Одно слово «пуховой» греть должно! Если быть предельно точным, в спальнике нет ни грамма пуха, — там мелкое куриное перо.

Прибежала собака, улеглась под нарами. Будку выбрал с нарами, но без двери. Есть будки с дверьми, нары поломаны или вообще нет нечего, а вместо нар кровати стояли. Здесь восемь будок, печки отсутствуют. Найба — это не речка Долинка, в верха ходит много народу…