Читать книгу - "Мужские разговоры за жизнь - Дмитрий Пучков"

С мест сообщают:

Всем известный высокий шлем нужен британскому полицейскому, чтобы окружающие смотрели на него немного снизу вверх. А сюртук с блестящими пуговицами — чтобы те же окружающие помнили: он поставлен им в услужение. Так почти 180 лет назад решил Роберт Пил, создатель первой в современной мировой истории профессиональной полиции, именем которого («бобби») полицейских в стране называют до сих пор.

Но не все осталось неизменным. Например, раньше любая беременная женщина в случае необходимости могла попросить у бобби его высокий шлем и помочиться в него. Теперь — не может.

…Но правительство надеется, что из командира и одновременно слуги народа полицейский станет его другом. А может даже, не просто другом, но — любимым?..

news.bbc.co.uk

Вот это, я понимаю, высокий образец служения народу. Это вам не тупые российские менты, которые сами кому хошь в шапку — тово. Вот бы ихнее правительство к нам — любовь прививать.

Из общения в «Комментариях»:

— Сомневаюсь, что правительство может стать другом в принципе, а про лучшего я уже молчу…

— Учитывая качества народа, из которого оно формируется, сомнения неуместны.

— Слышал пример о том, что в той же Британии молодая мама при виде полицейского говорит своему чаду: «Если у тебя будут проблемы, кто-то будет приставать и т. п., ты можешь и должен обратиться к нему за помощью». Что говорят у нас при виде милиционера: «Будешь себя плохо вести — вон этому дяде отдам». Уважение к власти прививается с детства.

— Главное — постоянно помнить, что это лично Путин заставляет маму такое говорить. И лично он виноват в том, что эта дура вырастит очередного идиота.

— Дмитрий Юрьевич, а, по вашему мнению, откуда такая нелюбовь к милиции у нас?

— Русские всегда так друг к другу относятся.

— Это продолжение исторического недоверия к власти? Специфика российской службы?

— Фыркаю.

— Возможно, недостаточно часто и внимательно читаю, но мне казалось, что ты, Дмитрий Юрьевич, положительно относишься к Путину. Разве нет?

— Нормально отношусь. А что вызывает тревогу?

— Лучше бы Петр проиграл войну шведам и нас оккупировали лет на 100–150, глядишь, жили бы, как в Финляндии, и не срали на улицах и в комментсах.

— А может, лучше бы Гитлер нас оккупировал?

— Сравнили. Шведы вон финнов оккупировали на 150 лет, и все у них замечательно, и никто не жалуется на оккупацию. Зато какая чистая, аккуратная страна, культура. И никаких массовых расстрелов недовольных финнов. Я порядок люблю. И если бы надо было выбирать между шведом, у которого все по закону, и нашим, которому лишь бы хапнуть, мне было плевать, что швед — сволочь, а наш — душа человек. Вот такой я вот есть, называйте меня, как хотите.

— Ты для начала книжки почитай — чисто чтобы определиться, сколько лет прошло с XIII века до XIX. Потом финнов спроси, что они про шведскую оккупацию думают. Дурак ты.

— Правильные пацаны ставят себе рекурсивную цель — быть круче соседа.

— Это животные.

— Да мама тут ни при чем. Мент в житейском понимании у нас всегда гондон и от вора отличается лишь наличием власти и формы.

— Мент — ровно такой же гражданин, как и ты. Если ты гондон, мудак и вор, то и мент ровно такой же.