Читать книгу - "Так говорил Никодимыч - Борис Юдин"

Так. Этот случай по весне был, кажется? Точно по весне. Как раз картошку сажали. А осенью, когда выкопали, случился урожай.

Вот Пётр свою картошку решил продать. Что же с ней делать ещё, раз уродилась? А Савка свою не продаёт. Заленился, короче.

Вот он ленится, сидит и на гармони «Дунайские волны» играет. А тут Петька приходит.

– Так и так, – говорит – помоги-ка ты мне картошку расторговать. Кто же мне поможет, кроме родни. Ладно.

Вот, они картошку в подвернувшуюся машину загрузили и поехали. Приехали в город. Стали в ряды на рынке. Смотрят – Боже ж ты мой! Столько картошки торгуют, что и не рассказать. И покупатель ходит и нос воротит.

Ну, Пётр стоит, скучает, покупателя ждёт. А Савка за пивком побежал. Приходит весь белый, как полотно. И Петьке газету протягивает.

– Смотри, свояк, – говорит, – а ведь мой билет «Волгу» выиграл. Глянь! У меня как раз билеты в пиджаке завалялись.

Сверили. Рассмотрели подробно. Точно! «Волга», как есть. Петька и говорит:

– Ну, Савка! Раз такое счастье, так давай деньги делить по совести.

И стали они препираться. Петька хочет машину, чтоб потом продать по спекулятивной цене, а Савка хочет деньгами, чтоб сразу и обмыть. Спорили, спорили, а тут подходит гражданин кавказской национальности и говорит:

– Что вы так убиваетесь, уважаемые? Вот вам десять тысяч – продайте мне ваш счастливый билет. А то вполне может выйти так, что ни денег, ни машины вам не дадут. Скажут, что билет неправильный или ещё что.

Ну, мужики и согласились. Согласились, деньги пересчитали в закутке, да поровну поделили. По пять тысяч на рыло.

Поделили и разошлись по сторонам. Пётр остался картошку торговать, а Савелий пошёл промышлять насчёт банкета.

К вечеру Петька картошку не продал и заночевал с горя.

– Ладно, – думает, – ужо я с утречка расторгуюсь.

А с утра, как на грех понаехали менты и специалисты в белых халатах. Говорят Петрухе:

– Так что, гражданин, в целях борьбы со спекуляцией и поскольку санитарный сертификат отсутствует, картошечку Вашу конфисковываем подчистую.

Петька – цап за карман. Чтобы подмазать, как положено. А денег-то и нету. Дочиста ночью обобрали. Ну, что тут поделаешь? Сел Пётр, и начал Савку ждать. Неделю прождал, капустными кочерыжками питался. А тот приходит весь в новом костюме с чемоданом. Морда, правда, побита, но довольная.

Петька к нему:

– Так и так, своячок. Обобрали до чиста. А твои деньги где?

А Савка с довольной харей докладывает:

– А свои я пропил, свояк. Вчистую пропил. Только вот приоделся малость да бабе подарки купил.

– Как так! – кричит Петька – Пять тысяч за неделю пропил?

– А чё там было пропивать? – говорит Савка – Там, если правильно к делу подойти, и пропивать нечего. Правду сказать, пятьсот рублей осталось.

Ладно.

Поделили свояки оставшиеся деньги, и домой поехали.

Приехали. Петку баба грызёт:

– Такой да рассякой!

А Савкина баба своего нахваливает. Савкина баба своего нахваливает, а Петька только зубами скрипит:

– Где же тут справедливость, когда кому попало везёт, а серьёзным людям не обламывается? Это куда же страна катится и вообще в мировом масштабе?

А когда Савка свою картошку к весне за большие деньги продал, Пётр вообще с ним разговаривать перестал. Раздружились. Не вынес Петька чужого везения. Вот оно как бывает.

– А если всерьёз подумать, так бывает иногда так, как вообще не бывает. – сказал Никодимыч – Вот вы только послушайте, мужики…

Вот жили-были дед и баба. И не было у них детей. Конечно, скучно, как ни кинь. Вот они поскучали малость, да и взяли себе козлёночка. И развлекаются. А козлёночек такой смышлёный попался, что и не рассказать. С бабой грядки полоть научился. С дедом курит на завалинке. Вечерами баба ему сказки читает. А у козлика при этом морда такая, будто он всё понимает.

А он буквально всё и понимал. Слушает, бывало, сказку, и страдает:

– Это ж надо, – думает, – козлом было уродиться. Вот, наиграются со мной, а потом съедят. Это уж точно, сожрут. Это и попу ходить не надо.

Вот, как-то прочитала бабка сказку про братца Иванушку. Ну, вы помните, наверное. Это как попил мальчонка воды из козлиного копытца, и козлёночком стал. Бабка сказку прочитала и забыла. Оно и понятно – баба. А козлику эта жалостливая история запала. Вот он ходит и думает себе:

– Если пацанёнок из копытца попил и козлёночком стал, то, наверно, козлёнку тоже преображение выйдет, если из человечьего следа попьёт.

И начал этот козлёночек за пацанятами следить. И один раз выследил. Нашёл след, полный дождевой воды. Нашёл, и воду эту выпил. И что бы вы думали? Тут же мальчиком стал. Таким бойким мальчонкой лет пяти-шести. Посмотрелся этот бывший козлёночек в лужу, как в зеркало. Куда с добром! Красота, кто понимает.

И побежал к деду с бабой. Прибежал, и грядку с морковкой полоть взялся. И так ловко. А тут и баба в огород пришла. Глядь! Мальчонка в грядах возится. Вот, она этого мальчонку в дом.

– Видишь, старый, – говорит деду, – какое дитё приблудилось. Давай его себе возьмём.

– Давай. – говорит дед. И сразу побежал самогонку ставить. Потому что без неё никуда.

Вот, нагнал дед самогону, поехал куда надо и бумаги на мальца выправил. Колькой назвали. Ну, назвали, значит, и стали дальше жить. Живут и радуются. Потому что Колька ихний такой послушный, да работящий, что уже давно таких не бывает.

В школу пошёл – первый ученик. Другие пацаны всё собак гоняют, а наш за книжкой сидит. Вот выучился этот Колька в школе и в институт подался на агронома кончать. И там себя показал. Короче, история эта долгая. Всё не расскажешь. Вобщем, стал этот Колька-козелок учёным по капусте. Всё про капусту знал, да не всем рассказывал. Семью завёл. Деда с бабой схоронил по-человечески. Что ещё нужно? Казалось, живи да радуйся.

Но так вышло, что как-то вызвали этого Николая в нужные органы. И стали в тех органах домогаться: подпиши да подпиши бумагу, что тот-то и тот-то враги, клеветуны и прочие диверсанты. Другой бы подписал, и забыл, как весеннюю любовь. А наш – ни в какую! Упёрся, как рогами. И пугали его и улещивали, и били. Всё впустую. Ну, и сослали бедолагу, куда Макар телят не гонял.

Ну, через какие-то годы вернулся он, конечно. Только зря вертался. Семья от него давно отказалась, на работу не берут, на квартире не прописывают. Вот он покрутился, повертелся и поехал в старую хатёнку, где когда – то дед с бабой жили.

Там он и сейчас живёт, поживает.

– А что? – говорит. – огород здесь хороший. А мне много ли надо? Листок капустный и хлебца ломоток.