Читать книгу - "Подземка - Харуки Мураками"

По ночам спал крепко. Вероятно, сильно устал. Не лечение — отдых. Но последующие три месяца пришлось несладко. Повысилась утомляемость, начинаю что-нибудь делать — и сразу выбиваюсь из сил. Длилось это три месяца. Затем плохо видели глаза: терялся фокус, сужалось поле зрения. Работа коммерсанта немыслима без машины. С наступлением темноты ничего не видно. Раньше никогда на зрение не жаловался, а тут не могу различить ни дорожные знаки, ни экран компьютера. Какая при этом может быть работа?

Похоже, у меня было не все в порядке с головой. Я уверял окружающих, что в городе неспокойно, что-то непременно произойдет, и лучше держать ухо востро. Купил в магазине многоцелевой нож (смеется). Когда пришел в себя, понял, как тогда выглядел. Но в то время без ножа обойтись я не мог.

На удивление, злости я не держу. Естественно, доля ее присутствует, стоит подумать о погибших. Жаль тех людей, которые погибли, этот самый зарин ликвидируя. Не будь их — наверняка погиб бы я. Но персональной ненависти у меня практически нет. Для меня все это закончилось ощущением причастности к некоему происшествию. Возможно, вы не ожидали от меня услышать такой ответ…

Да нет, ничего особенного услышать мы не ожидали. Типичных ответов просто нет.

В любом случае, было противно наблюдать за подачей информации об «Аум Синрикё». Смотреть — и то не хотелось. Недоверие к средствам массовой информации после этого только стало сильнее. В конечном итоге, все любят скандалы. Ропщут, мол, было нелегко, но рады этому. Так в последнее время я перестал читать еженедельные журналы.

Страх зарина до сих пор не был выражен словами.

Кандэ Накано (врач-психиатр, 1947 г. р.)

Когда случилось происшествие с зарином, г-н Накано заведовал отделением психиатрии Международной больницы Сэйрока. Наплыв пострадавших в эту больницу, расположенную на Цукидзи, оказался небывалым — 640 человек, врачей не хватало, специализация — не их, но оказывать срочную помощь пришлось. Затем некоторые пострадавшие от зарина пожаловались на психические расстройства, с чего и началось лечение более пятидесяти человек от посттравматического стрессового расстройства в результате зариновой атаки в токийском метро.

Позже он ушел из больницы, открыв «Клинику Кудан Накано» в токийском районе Кудан[32]. В феврале и октябре 1996 года дважды откликался на наши просьбы об интервью и поведал очень ценную специализированную информацию. «Буду рад каждому, кто обратится к нам за консультацией», — говорит он, но фактически один справляется с большим количеством больных, и, видимо, работы у него хватает.

По виду — человек темпераментный, речь — мягкая, полон решимости спасти как можно больше людей, страдающих посттравматическим стрессовым расстройством, предоставить миру как можно более точную информацию о существовании такого расстройства. Его серьезность передалась и нам. Несомненно, пользуется высоким доверием пациентов.

Первое интервью (февраль 1996 года)

Посттравматическое стрессовое расстройство началось через неделю после происшествия. Первым обратился пациент, который «собирался в понедельник пойти на работу, однако ноги его не слушались». Было это 27 марта. При том, что последствия газа для этого человека оказались самыми безвредными. Чаше всего жаловались на так называемый «флэш-бэк», при котором пострадавшие реально воспроизводили в голове увиденное в день происшествия. И все ощущения передавались в абсолютно той же форме. Вот такое явление. Причем оно не есть типичный способ воспоминания. Будто внутрь вселяется некий инородный предмет. И это не белая горячка. Наоборот, проникновение в память.

ПТС не имеет никакого отношения к зарину. Это проблема ущерба, нанесенного психике. Например, даже люди со слабыми последствиями, видя состояние тяжелых больных, воспроизводят его для себя. Они видят, как у другого пена идет изо рта, и он умирает в сильных мучениях. Положение — трагическое, как на поле боя. Вот у таких людей, бывает, и проявляется посттравматический стресс.

В случае с нашим происшествием люди, ничего не понимая, неожиданно оказались на краю гибели. Для них это были минуты пережитого безмерного страха. К тому же страх зарина — того рода, что до сих пор не был выражен словами. Подобные происшествия беспрецедентны, и пережитый тогда страх не поддается описанию. А поскольку его невозможно выразить в словах, остается лишь прочувствовать на себе. Схемы, которая помогает переносить пережитое в слова, ведет к осознанию, не существует. Просто нечем подавлять это в себе. Но как ни подавляй сознание, тело реагирует естественным образом. Это и есть прочувствование.

Среди симптомов — бессонница, кошмары, страх. Страх, например, ездить в метро, спускаться в подземные переходы. Невозможно успокоиться, преследует постоянное беспокойство, отсутствие собранности. Полный отказ, апатия ко всему. Силы остаются лишь на борьбу с собственными тягостями, ни на что другое запаса энергии уже нет. Вся прочая деятельность автоматически отвергается. Вместе с тем проявляются вялость, расслабленность, вызванные воспроизводимым в голове флэш-бэком.

Несколько человек со слезами на глазах были вынуждены оставить работу. Когда женщина страдает от головной боли, работать она не может. Но окружающие этого как бы не понимают. Они считают: раз последствий газа уже нет, в чем же дело? Объем работы никто не сократит. Каждый день до двенадцати ночи сплошные переработки, задержки. Поди пожалуйся — никто руки не протянет. Внимания не обратит. В таких условиях не бросить работу просто невозможно.

Действительно, эта травма не из тех, что понятны и видимы простым глазом. Зачастую окружающие просто не понимают. Это — самая настоящая болезнь, но жертв ее считают лентяями.

Например, после землетрясения в Кобэ состояние ущерба видно отчетливо. Понятно, сколько дней пролежал человек под завалом, видны травмы и степень их болезненности. Однако в случае с зариновой атакой людям, не пережившим ее, трудно реально ощутить на себе страх.

Да. И наоборот, в каком-то смысле — все показано по телевидению настолько подробно, будто это какая-то инструкция.

Сложилось беспечно-зафиксированное понятие: «Вот оно какое — происшествие». Очень поверхностное. Например, около выхода из метро вповалку лежат люди. Но это не более чем вершина айсберга. Самое ужасное по телевизору не показали.

Я глубоко уверен — им очень важно быть окруженными заботой. Естественно, темпы выздоровления у каждого свои. Кто-то восстанавливается шаг за шагом, кто-то очень быстро в силу неких драматических причин. Случаи самые разнообразные.

Что касается меня, каких-то особых методов лечения у меня нет. Я просто выслушиваю людей, стараюсь понять их настроение и помочь словом.

Например, в день ареста Асахары ко мне в панике прибежал один пациент, подумав, что в метро опять прошла зариновая атака. Происходит что-нибудь сопутствующее — и в такие моменты часто возникает эффект флэш-бэка. Увидел в вагоне метро человека в маске, и как будто нажали на курок. Состояние иллюзии, совершенный мираж. Однако на самом деле в голове человека все это происходит явственно. Он верит: что-то произошло. В такие минуты приходилось помногу раз повторять ему, что ничего, ровным счетом ничего не случилось.