Читать книгу - "Международное тайное правительство - Алексей Шмаков"

XVIII. Каким при этих условиях должен был оказаться иудейский апофеоз?.. В составе «представителей России» объявился целый букет сынов Иуды. Винавер, Якубзон, Герценштейн, Розенбаум, Мейлах, два Френкеля, Шефтель, Котловкер, Шраг, Червоненкис et consort es украшали собою Думу «народного гнева». Но чтобы уяснить происходившее и раскрыть глубину еврейского издевательства, не мешает приглядеться.

На постройку Северной дороги из Петербурга в Вятку сбежалась тьма факторов «угнетенного племени», скоропостижно развратили и ограбили край, а в заключение на память россиянам нарекли Ицку Френкеля депутатом… от Костромы. Давно зараженная жидовством и поникшая перед ним мать городов русских послала к нему от себя и губернии, кроме шаббесгоя-немца Штейнгеля, двух ассистентов в лапсердаках, а именно Сруля Френкеля и Хаима Червоненкиса, несколько позже прославившегося убийством рабочих при развале возводимого им в Киеве дома. Суворовым завоеванная но, увы, причисленная к «черте оседлости» Одесса «избрала» в думу Щепкина, не только шаббесгоя, а и провозвестника злодейства, учиненного «Митею Богровым». Либеральный Петербург сподобился в свою очередь чести иметь своим депутатом Винавера, типичнейшего по наглости иудея. Удостоившись необыкновенной милости кагала, остановившего свое внимание для устройства вооруженного бунта, матушка Москва должна была такое счастье оценить и вознаградить. Весьма естественно, что она постаралась… Лет за 15 раньше к Лейзеру Полякову поступил в Земельный Банк и к «писателем» ничтожный и невзрачный жидок Мошка Янкелев Герценштейн. Пробыв здесь около полутора десятка лет, он ушел, кажется, не добровольно, но с капиталом тысяч в триста рублей и стал… русским агрономам читать лекции политической экономии в Сельскохозяйственном институте. Раздутый и превознесенный единомышленниками в профессора, а затем переименованный в «почтенного, достоуважаемого Моисея Яковлевича», Герценштейн с начала 1901 года проведен был в Городскую Думу…, деяния которой за это время еще ждут русского историка. Здесь в златые дни «свободы» бывший поляковский приказчик Мошка Герценштейн провозгласил себя уже в благодетели «сознательных пролетариев» из канцелярских писцов и разных иных «безработных» по городскому общественному управлению. При благосклонном участии Городской Думы он через увеличение жалования, назначение квартирных и периодические прибавки, наградил бастующих «тружеников» полутора миллионами рублей в год за счет московского населения, конечно… Затем той же осенью 1905 года, по выходе в отставку товарища городского головы и за внезапной болезнью самого головы Мошка Герценштейн хотя и не надолго, но, фактически, оказался московским городским головой… Excusez du peu!.. Таким образом, переход в Государственную Думу явился для него лишь, так сказать, новым искусством подвижничества за исстрадавшийся без евреев русский народ. Для увенчания «профессора» в этом направлении крайне завидную роль по команде талмуд-гусаров разыграл тогда князь Павел Долгоруков. Впрочем, чтобы воспеть славные деяния этого Рюриковича во славу кагала нужен стих Гомера или язык Вергилия… Князь даже ездил с Маклаковым в Париж поучать наивных акул биржи, сколь ужасно непочтение русского правительства к «благоуханиям капитала» и умиленно просил не давать нам взаймы денег… Наряду со столь блестящим амплуа он по приказу тех же талмид-хохимов стушевался в Москве моментально, а намеченное для него депутатское кресло безоговорочно уступил Мошке Герценштейну. Сей же последний не замедлил украсить анналы Израиля неувядаемо, так как достиг бессмертия, подарив Россию «иллюминациями»…

Таковы были благодеяния «избранного» народа, жаль единственно, по нашему «мракобесию» не удавшиеся в 1912 году. Хорошо еще, что ради любви к нам долготерпеливое еврейство не позабыло о дикой, погромной России…

Но, как вполне очевидно, не могли же сыны Иуды оставить втуне и поучения Адольфа Кремье. Будучи, следовательно, призваны «освободить» нас, хотя бы вопреки российскому невежеству и упорству, они должны были, понятно, позаботиться о том, чтобы новый припадок патриотизма еще раз не привел нас к такому, например, безумию, как изгнание вражеских полчищ сто лет тому назад. Имея ввиду, что либеральное ожидовление – испытанный для сего путь, «угнетенное» племя взялось за эту операцию с усердием выше всякой похвалы. Запятнать унизить, искоренить русский дух и внедрить в нашу жизнь поклонение Талмуду, т. е. раболепие перед величием террора иудеев, может ли быть что-либо прекраснее?.. Не в этом ли идеал культуры, прогресса и свободы?!..

Однако лишь благодаря многовековому опыту и неподражаемому искусству сынов Израиля лечение нашего скудоумия могло пойти столь быстро и успело дать воистину чудные плоды.

Такие подвиги иудейского самоотвержения, без всякого сомнения, достойны восторженных песнопений.

И вот А. Бурнакин в «Новом Времени» (26 мая 1912 года. № 13003) преподнес кагалу нечто до умиления трогательное.

Заканчивая настоящий отдел исследований, мы ради справедливости подводим этой благодарственной «одой» итог.