Читать книгу - "Евгений Гришковец. Избранные записи - Евгений Гришковец"

Повесили на дерево возле дома ещё один скворечник. Первый провисел больше года, прежде чем его облюбовали, хоть и не скворцы, но зяблики. А зяблик, он и в Африке зяблик. Птица хоть и мелкая, но деловая, да к тому же деятельная. А это далеко не одно и то же и ой как не всегда совпадает.

Интересно, прилетят ли наши зяблики нынче и поселится кто-нибудь в новеньком скворечнике? Надеюсь. Весна покажет.

Весь день, с самого утра, было яркое, можно сказать, нестерпимо яркое солнце, сильный ветер и небольшие стремительные облака. Птицы надрывались как могли. Неужели, чёрт возьми, никому из них не захочется поселиться в новом, чистеньком, пахучем скворечнике?! Смотрю, как он висит на старой, корявой, уютной яблоне… Вот прямо сам бы там жил!

Хочу рассказать про посещение своего ленинградского двора и своей первой школы… Дом, в котором мои родители снимали малюсенькую однокомнатную квартиру с 1973 по 1976 год, имеет адрес, запоминающийся легко и сразу: Институтский проспект, дом 1. Это Выборгская сторона. Через дорогу от нашего дома начинался парк Лесотехнической академии. Номер школы, в которую я пошёл, тоже было запомнить нетрудно. Я пошёл в школу в 1974 году, номер школы – 74. Теперь это 74-я гимназия города Санкт-Петербурга.

Район Питера, в котором прошли три года моего нежного детства, ничем не особенный. Если человека с закрытыми глазами туда привезти, открыть глаза и сказать, что он находится на окраине Томска, Барнаула, Орла или Хабаровска, он и не усомнится, не заподозрит подвоха, ничто не напомнит ему в городском пейзаже, что он в городе Петра и колыбели трёх революций. Рядами идут скучные пятиэтажки – хрущёвки силикатного кирпича, с вкраплениями отголосков сталинской архитектуры. Между пятиэтажками торчат точечные девятиэтажки на один подъезд, которые выглядят свежее пятиэтажек, но которым тоже уже за сорок.

Я приехал около трёх часов дня к дому 1 по Институтскому проспекту и вошёл во двор. Я не был в этом дворе 37 лет – и сразу всё узнал, всё вспомнил, всё нашёл.

Я не случайно выбрал именно это время для посещения, именно конец февраля. Я хорошо помню конец февраля того своего возраста, потому что 17-го у меня день рождения, а день рождения так или иначе запоминается. Погода в этот раз была точно такая же, как и в мою бытность: хмурая, неуютная, с потяжелевшим уже снегом.

Я безошибочно нашёл подъезд (если по-питерски, то парадное) и над входом – цифру «54». Зайти я не смог: на двери был кодовый замок. Тогда его не было, а то я бы и код вспомнил, если бы его не сменили. Да я и не хотел заходить. Убеждён, что и запах в доме не изменился, а зачем мне смотреть на дверь квартиры на четвёртом этаже? Просто для того чтобы сопоставить ощущение высоты кнопки звонка с тем, какое было почти сорок лет назад? Это ни к чему…

Я постоял, оглядел двор, нашёл всё и на своих местах. Единственно – кирпичный мусоросборник, который был для нас чем-то вроде замка, запретной горы, на которую строго-настрого нельзя было забираться, и потайным местом… Теперь вместо него – огороженная площадка с баками для мусора. Но остаток кирпичной стены ещё торчит из снега, как древняя руина…

Потом я решил пройти от дома до школы. Мне думалось, что я не найду эту дорогу, так как я её внятно не помнил. Но я прошёл через двор по диагональной тропинке, перешёл через переулок, увидел новое высокое здание, которого раньше точно не было, прошёл мимо него во двор, двинулся дальше по тропинке между деревьями и понял, что иду в школу, как ходил когда-то. Я пришёл, ни разу не сбившись с пути. Школа оказалась недалеко.

Что больше всего меня поразило? Зайду издалека.

Я много раз бывал в местах, которые мне памятны, которые связаны с моим детством или юностью. В Кемерове мы много раз меняли жильё и всё время жили на окраинах. У меня есть несколько дворов детства. Когда возвращался туда, я находил большие изменения. Я видел, что за той дорогой, которая когда-то опоясывала город, а за ней были видны поля и даже трактора с комбайнами в этих полях, теперь громоздится не просто микрорайон, а город уходит далеко туда, куда мы даже не решались забредать или заезжать на велосипедах – из опасения столкнуться с деревенскими пацанами.

Я видел изменённый до неузнаваемости двор школы, которую закончил, перекрашенную снаружи и изменённую внутри саму школу. Я посетил руины учебного отряда № 1 «Школы оружия» Тихоокеанского флота и взял кирпич с этих руин. Я знаю, что того корабля, на котором служил, давно нет… Я привык встречать на прежних местах либо сильные изменения и новшества, либо руины и забвение.

Но, приехав в питерский дворик на Институтском проспекте и дойдя из него до школы, я впервые столкнулся с совершенно другим. Ничего не изменилось! Совсем! Новые дома, которые выросли вместо клубка гаражей или пустырей, – не в счёт. То, что на гастрономе в соседнем доме, куда я часто бегал за хлебом и молоком, теперь вывеска «Супермаркет» – тоже не в счёт. Деревья, которые я помню, не показались мне теперь меньше. Дом как был светло-серым, так и остался. Он не потемнел, не пошёл пятнами, не дал трещин, не осел. Он такой же. Он не показался мне больше или меньше. Двор не показался мне меньше или просторней. Два островка кустов сирени – на прежних местах. В глубине одного у нас были штаб и шалаш. Штаб на месте. Шалаш, видимо, будет летом. Кустов не стало больше или меньше, железная ограда вокруг палисадников вдоль дома та же и покрашена, кажется, теми же красками.