Читать книгу - "Вечерние новости - Артур Хейли"

Старательно утверждая, что она не участвует в торговле наркотиками, “Сендеро луминосо” взимала изрядную дань с тех, кто этим занимался, – в том числе и с “Медельинского картеля”.

Сейчас колумбийские бандиты, сидевшие в “шевроле”, стали спешно просматривать фотографии, которые Карлос, искусный фотограф, делал “Полароидом”, снимая всех, кто входил в дом Слоуна, на протяжении последнего месяца. Только что приехавшего пожилого мужчины среди них не было.

Хулио произнес в телефон условные фразы:

– Прибыл синий пакет. Второй доставкой. Пакет на складе. Отправитель не выяснен.

Если перевести на нормальный язык, это означало: “Прибыл мужчина. Доставлен такси. Прошел в дом. Кто он – неизвестно: снимка его нет”.

– А номер квитанции? – отрывисто прозвучал в ответ резкий голос Мигеля, руководителя группы.

Хулио, который был не очень силен по части кодов, тихонько ругнулся и принялся быстро листать блокнот, чтобы понять вопрос. Его спрашивали: “Какого возраста человек?” Он беспомощно посмотрел на Карлоса.

– Un viejo <Старик (исп.).>. Сколько ему лет?

Карлос взял блокнот и прочитал, как надо отвечать.

– Скажи ему: номер квитанции семьдесят пять. Хулио так и сказал, что породило новый резкий вопрос:

– В синем пакете есть что-то особенное? Плюнув на код, Хулио напрямик произнес:

– Он с чемоданом. Похоже, что приехал пожить. А в ветхом арендованном доме к югу от Хакенсака, штат Нью-Джерси, человек по прозвищу Мигель ругнул про себя Хулио за неосторожность. И с такими pendejos <дураками (исп.).> он вынужден работать! В блокноте с шифром была фраза, которой можно было ответить на вопрос, а ведь он всех предупреждал – снова и снова, – что разговор по радиотелефону кто угодно может подслушать. В любом магазине можно купить устройство, позволяющее подслушивать радиотелефоны. Мигель слышал про радиостанцию, похвалявшуюся тем, что она раскрыла несколько преступных сговоров с помощью сканера.

"Estupidos!” <Тупицы! (исп.)> Он просто не мог вдолбить этим идиотам, как важно соблюдать бдительность и осторожность, быть начеку не большую часть времени, а все время – от этого зависит успех дела, а кроме того, их жизнь и свобода.

Сам Мигель, насколько помнил себя, всегда был предельно осторожен. Поэтому его ни разу и не смогли арестовать, несмотря на то что он был в списке преступников, “наиболее разыскиваемых” полицией Северной и Южной Америк, а также некоторых стран Европы и Интерполом. В Западном полушарии за ним охотились не менее усердно, чем за его собратом-террористом Абу Нидалом по ту сторону Атлантики. Мигель позволял себе в известной мере гордиться этим обстоятельством, никогда не забывая, однако, что гордость может породить излишнюю самоуверенность.

Хотя Мигель побывал во многих переделках, это был еще молодой человек: ему не было и сорока. Он ничем особенно не выделялся – довольно интересный мужчина, но и только: прохожий на улице мог принять его за банковского клерка или, в лучшем случае, за управляющего небольшого магазина. В известной мере это было результатом немалых трудов: Мигель усиленно старался быть незаметным. Он также приучил себя вежливо держаться с незнакомыми людьми, но не настолько, чтобы запомниться, – большинство случайных знакомых быстро о нем забывали.

В прошлом заурядная внешность сослужила Мигелю большую службу, как и то обстоятельство, что он не производил впечатления человека властного. Его умение командовать осталось скрытым от посторонних – об этом знали лишь те, кем он распоряжался, а уж они слушались его беспрекословно.

Преимуществом Мигеля в данной операции было то, что он выглядел и говорил как американец. В конце шестидесятых и начале семидесятых годов он в качестве иностранного студента занимался в Калифорнийском университете в Беркли, где изучал английский язык, усиленно стараясь говорить без акцента.

В те дни он жил под своим настоящим именем – Улисес Родригес.

Родители у него были люди состоятельные и оплачивали его обучение в Беркли. Отец Мигеля, нейрохирург в Боготе, надеялся, что его единственный сын тоже станет медиком, но эта перспектива уже тогда не интересовала Мигеля. К концу шестидесятых годов сын понял, что в Колумбии произойдут коренные перемены: из процветающей демократической страны с хорошей правовой системой она превращалась в пристанище невероятно богатых бандитов, которые, поправ все законы, стали править с помощью диктатуры, жестокости и страха. Кладом фараонов в этой новой Колумбии была марихуана; потом им станет кокаин.

Такова была натура Мигеля, что произошедшие перемены не огорчили его. Наоборот, он жаждал принять участие в начавшейся кипучей деятельности.

А пока он действовал на собственный страх и риск в Беркли и обнаружил, что напрочь лишен совестливости и может быстро и решительно убивать людей без всякого неприятного чувства потом.

Его первой жертвой стала молодая женщина, с которой он познакомился, сойдя в Беркли с автобуса. Они вместе пошли по улице, разговорились и обнаружили, что оба учатся на первом курсе. Он, видимо, ей приглянулся, и она пригласила его к себе, а жила она в скромной квартирке в конце Телеграф-авеню. Было это в ту пору, когда подобные знакомства были обычным явлением: страх перед СПИДом еще не наступил.

Хорошенько потрудившись с ней в постели, Мигель уснул, а проснувшись, обнаружил, что девица просматривает содержимое его бумажника. Там было несколько удостоверений личности на разные фиктивные имена: он и тогда уже готовился к будущей жизни вне закона. На свою беду девица проявила излишний интерес к этим удостоверениям – возможно, она сотрудничала с какой-то службой, хотя Мигель так никогда этого и не узнал.

Мигель вскочил с постели, схватил ее и задушил. Он до сих пор помнил, с каким изумлением она взглянула на него, как вырывалась из его рук и как потом, перед тем как потерять сознание, с отчаянной мольбой на него посмотрела. А он с интересом обнаружил – словно врач-клиницист, наблюдающий больного, – что, убив ее, не почувствовал никаких укоров совести.

Больше того, он с ледяным спокойствием прикинул, могут ли его поймать, и пришел к выводу, что это исключено. Они ведь не сидели рядом в автобусе, да, собственно, тогда вообще не были еще знакомы. Едва ли кто-либо заметил, как они вместе шли от остановки. В вестибюле, как и в лифте, пока они поднимались на четвертый этаж, им никто не встретился.

Мигель не спеша вытер какой-то тряпкой те несколько поверхностей, на которых могли остаться отпечатки его пальцев. Затем, обернув носовым платком правую руку, выключил всюду свет и вышел из квартиры – дверь за ним захлопнулась.

Он не стал спускаться на лифте, а пошел по лестнице и, прежде чем выйти в вестибюль, проверил, нет ли там кого, а затем уже вышел на улицу.

На другой день и в последующие несколько дней он внимательно просматривал местные газеты, не появится ли заметка о задушенной девушке. Но прошла почти неделя, прежде чем нашли ее полуразложившийся труп, а еще через два или три дня, поскольку ничего нового обнаружено не было и никаких ключей к раскрытию преступления не появилось, газеты потеряли к этой истории интерес, и она исчезла с их страниц.