Читать книгу - "Олимп иллюзий - Андрей Бычков"

И тогда-то по аллее, на цветах, на клумбах, в коротенькой юбочке, с коленками и показалась Беатриче. Она была, наверное, тогда еще классе в пятом. И возвращалась из школы. Наступала на ветры, сосала эскимо, постукивала линейкой деревянной по первому по сентября. А тот, который хотел когда-то… (ну хотя бы и в самом общем смысле), висел уже с августа до середины июля, и падал-падал, и все никак упасть не мог, и подписывать не хотел, кричал, что отказывается, а уже отделяли его тысячные, можно сказать, доли, и уже было расстелено погребально на огурцах. Не то, чтобы гроб, да и не то, чтобы в охапку сгреб. Молчаливое, тяжелое, удобное и соленое. А мебель, конечно же, продана, это да. Только и остался, что письменный стол. Книги, естественно, на хуй, книги, типа, уже не нужны. Голубиной послали. Ему бы вверх взвиться, а он вниз головой летит. Старушенция опять же из канцелярии. Ссохшийся клитор. Но иногда вылезал. Соседка по коттеджам. А он уже второй месяц, как. И никто не замечает, типа. А она, пятиклассница, что сама себе придумывает, то и есть. Маленькая большая любовь.

И он увидел, как она улыбается вверх ногами. Как распускается в ней, как на заре. Как отражается, как в море. Маленькое, как большое. Как зачем жить. А что потом, не все ли равно. А что после, зачем спрашивать. И не смог удержаться.

И подписал.

– И правильно сделал.

– А то, какого хуя?

– Уж, наверное, лучше, чем как арбуз.

– На радость старушенциям.

– Э, нет, батеньки женские, это вам тромбофлебит с артрозом на завтрак.

– Да ради такой девочки я бы и сам душу сунул!

– Дон Хренаро, ты уже сунул. Твоя два раза не суется.

– Гореть в огне, льдом давиться, пусть кромсают, пусть жопу рвут, да какая на хуй разница?

– Ну, короче, подписал удовлетворенно. Где чернильница?

– А уже оставалось миллиметров двадцать.

– Где чернильница, спрашиваю?

– Такие дела. И семья опять же на балконе.

– Да заткнись ты. Я спрашиваю, где чернильница?

– И жена Маша, и мама в пиджаке, и дети. А где папа? Нет папы, вышел за коньячком. А он второй месяц как над асфальтом вниз головой.

– Ты че, дон Мудон?

– А он первого сентября ждал.

– Знал же, гад, что занятия начинаются.

– Но это уже другая мораль.

– Дон Мудон, в последний раз спрашиваю, где чернильница?!

– А пятиклассница, она астры смяла и бежит. Подбежала и на корточки присела. Вам, говорит, не больно? Что, не больно? Ну, на голову падать? А он увидел. Трусики увидел. Как там съехало. Как там, как настурция раздвинулась… Как тут не подписать, хотя он уже подписал. Кровью, можно сказать, подписал. А вдруг это первая любовь? Не лгите и вы. Ничего и вам не остается. А это, да, сливовое, без волосиков еще.

– Где чернильница, блять?!!