Читать книгу - "Ледоход и подснежники (сборник) - Галина Смирнова"

Вера Николаевна с середины января жила в доме престарелых.

В начале прошлого года с ней случилась беда – упала так неудачно, что произошёл перелом шейки бедра.

Конечно, не бывает «удачных» падений, однако, когда тебе семьдесят пять, когда имеешь целый букет болячек, получить подобный перелом не просто болезненно, но и крайне опасно – сколько трагических финалов завершают эту печальную историю болезни.

Вера Николаевна была женщиной энергичной и жизнерадостной, несмотря на возраст, и именно её воля и стремление жить помогли ей перенести и сложную операцию, и возникшие затем осложнения, и трудный восстановительный период, когда несколько месяцев она не вставала с кровати, потом перебралась на костыли, а теперь пользовалась ходунками для инвалидов.

Благодаря этим ходункам, создающим дополнительную опору, Вера Николаевна смогла впервые выйти на улицу и даже дойти до булочной.

Кассирша Зиночка, которая жила в соседнем подъезде и хорошо знала её, увидев Веру Николаевну после многих месяцев отсутствия, чуть было не расплакалась.

Вера Николаевна улыбнулась через силу:

– «Умирать нам рановато, есть у нас ещё дома дела». Помните, Зиночка, эту песню из советских времен?

– Помню, её мой папа любил напевать, – Зиночка вытерла платком покрасневшие глаза, – он фронтовик был.

– Вот и я как будто с фронта пришла.

– Вера Николаевна, вы молодец, дай Бог вам выздоровления!

«Есть у нас ещё дома дела…» – Вера Николаевна вновь вспомнила слова старой песни, только не было у неё теперь никаких дел дома, потому как и дома не было.

Не случилась война и бомбёжка вражескими войсками, не случился пожар и наводнение, не было землетрясения и любого другого несчастного случая, но случилось нечто худшее для пожилого человека – Егор, единственный сын, продал квартиру и уехал с женой и дочкой-школьницей в другую страну, а мать определил в дом престарелых.

Конечно, он предлагал Вере Николаевне поехать вместе, но… ох, уж это «но!», предлагал как-то неуверенно, не глядя матери в глаза, не говоря с жаром и интересом такие, например, слова:

«Всё будет хорошо, мы все постараемся, все вместе».

Ключевым в этой фразе было для Веры Николаевны слово «вместе».

Не услышала.

Невестка помалкивала, а внучке интересно – новая страна, новые друзья, новая жизнь.

А зачем Вере Николаевне эта новая жизнь?

Куда она денется от родных могил, где лежат муж, родители и старшая сестра, куда она от родных улиц, от дребезжащего звонка трамвая, трясущегося по рельсам, которые всё никак не отремонтируют, куда от этих бестолковых и любимых старых тополей с их надоедливым и долгожданным июньским пухом, куда от своей булочной и кассирши Зиночки, от родной церкви через дорогу куда? Получается, что некуда.

К тому же, не могла и не хотела Вера Николаевна быть обузой сыну и его семье, а после перелома, после операции и всего перенесённого ею, ходила она еле-еле, с трудом, через боль, да и вторая нога тоже беспокоила.

«Ничего, сынок, не волнуйся, я привыкну, в доме престарелых тоже люди живут».

Надо отдать должное, Егор выбрал не дом престарелых, а частный пансионат для пожилых людей – так теперь назывался новый дом Веры Николаевны, и это была не убогая, старая развалюха с дурными запахами, а современное, недавно построенное здание.

Но оттого, что всё в пансионате было новым, кровати и стулья, чашки и ложки, полотенца, коврики и даже цветы на окнах, от того, что всё было таким безукоризненным, чистым и сверкало как на параде, от ещё сохранившегося запаха недавнего ремонта – от всего этого на душе Веры Николаевны становилось жутко тоскливо.

Она вспоминала свою старую двухкомнатную квартиру на третьем этаже пятиэтажки, где жила долгие годы с мужем и сыном, а потом прибавилась невестка с внучкой.

Кто сейчас, после продажи там поселился?

От этих мыслей щемило сердце, пропадал сон, она мучилась и страдала, но воспоминания одолевали, не отпускали, и часто стал сниться покойный муж Николай.

Вот сидит он за столом во фланелевой рубашке в клетку и поношенных спортивных брюках, перед ним чашка чая, очки съехали на кончик носа, и он то и дело их поправляет, голова с седой шевелюрой склонилась над журналом по шахматам, а справа стоит доска с расставленными фигурами. Николай читает, отпивает глоток чая и переставляет шахматы.