Читать книгу - "Следы на песке - Мишель Бюсси"

Ник поднял глаза на свободный зеленый джемпер с треугольным вырезом.

Мне нравится грудь женщин в декольте. Я вообще люблю все, что они показывают… частично. О прекрасная незнакомка, в ожидании всего остального, заявляю, что очарован твоими ножками!

Ник, конечно, думал очень быстро, но Алиса начинала терять терпение, а ему совсем не хотелось проявлять вежливость и предлагать ей сесть. Грех прятать красоту под столом.

– Извините, мисс, задумался… – как во сне произнес Хорнетт. – Садитесь, прошу вас.

Алиса опустилась на стул.

Зачем ты это сказал, кретин? Роль старого порочного увальня тебе неплохо удавалась. А теперь молись, болван, чтобы причиной ее прихода оказалась не измена мужа, которого она продолжает любить. Не хочет с ним расставаться. Пытается избежать скандала. Из-за детей!

Алиса начала рассказывать свою историю – второй раз за день.

Да, женщина с такими печальными глазами (и такими ногами) не могла прийти из-за пошлого адюльтера. О нет, она намного выше этого. Грусть, решимость, достоинство. К тебе явилась не клиентка, малыш Ник, а героиня романа! Соберись и слушай даму.

А дама рассказывала о договоре.

Четыре экземпляра. Знак четырех. Как в романе Конан Дойла. Секрет, договор… Черт возьми, а дело-то почти такое же интересное, как сама дама! Загадочное и увлекательное. Ну же, Ник, улыбнись, сделай умное лицо, прикинься компетентным, кивай, играй мускулами, поверни голову и продемонстрируй седеющие виски – в них все твое обаяние. Делай что хочешь, но задержи ее.

Алиса перешла к миссис Арлингтон.

Дама из конгресса, я верно расслышал? Сенатор от Вирджинии? Интонация была такая, словно я должен ее знать. Надо притвориться, что знаю, но не хочу перебивать. Конечно, кому, как не мне, знать всех конгрессменов? Да я вообще со всеми политиками на короткой ноге – ну, кроме президента… Семья Арлингтон, правильно? Мне знаком только Том Скотт-Арлингтон, который полсезона 1956-го играл за «Пум» из Сан-Диего. Форвардом второй линии.

– Вот и все, – заключила Алиса и улыбнулась разящей наповал улыбкой. – Полагаете, этого будет достаточно, чтобы выиграть процесс?

У Ника в голове крутилось другое.

Это волшебное создание думает об одном-единственном мужчине, который погиб двадцать лет назад. Невероятно! Друзья скинулись и послали тебе эту модель, так давай, жми на педали, не упусти шанс всей твоей жизни.

– Мы его выиграем, мисс, – с жаром пообещал он. – С таким количеством свидетелей дело будет сделано на раз.

Ну зачем ты это сказал, придурок?! Нужно было убеждать ее, что судиться придется годами, наше сотрудничество затянется и мы проведем вместе сотни бессонных ночей.

– Я пришла к вам, потому что не знаю, как подступиться к делу.

Он распрямил плечи, откинулся на спинку стула.

– Случай не такой уж и сложный, мисс, главное – выбрать правильный метод. Взять показания у всех, даже если это займет много времени. Важнее всего свидетельства сержантов, но они могут оказаться не в курсе. Потом придется устанавливать личность того типа, Дрочилы, что вряд ли окажется непосильной задачей. Узнаем имя, найдем его, он отдаст нам договор – и дело в шляпе. Возможно, получится избежать суда. Последняя линия – Алан – самая шаткая, но мы ничего не оставим на волю случая. Необходимо дать объявления в газеты по всей стране. Алан объявлен пропавшим, но может быть жив, а даже если и погиб в сорок четвертом, что наиболее вероятно, кому-то из членов семьи наверняка прислали его вещи. Примем за данность, что у Алана было два экземпляра договора, его собственный и тот, что принадлежал Лаки. Итак, мы имеем три направления расследования. Иногда берешься за дело, не представляя, с чего начать, а тут… Считайте, знаменитая миссис Арлингтон уже выписывает вам чек.

Хорошо сказано! Если она променяет меня на кого-нибудь из моих коллег, запишусь добровольцем во Вьетнам.

– Я бы предпочла… – откликнулась Алиса и замолчала.

Что именно она предпочла бы? Ну да, чек. Но почему?

– Предпочла, чтобы так все и получилось, потому что сейчас, – продолжила Алиса, – у меня нет денег на частного детектива, особенно такого знаменитого.

Она шутит или похвала искренняя? Это что, ловкий прием, лишь бы меня заарканить?

– Конечно, если я выиграю процесс, – с обезоруживающей улыбкой сказала Алиса, – вы возьмете из полутора миллионов столько, сколько посчитаете нужным.

Она еще и умна. Материальная заинтересованность – великое дело. 1 миллион 440 тысяч долларов… Даже за один процент от этой суммы я буду день и ночь работать сам и заставлю трудиться всю семью, вплоть до малолетних кузенов из Арканзаса.

– Миллион четыреста сорок тысяч долларов – огромные деньги. – Ник покачал головой.

Глупая фраза. И сам ты идиот. Не забывай – перед тобой героиня романа, а не торговка коврами.

– Только не думайте, что дело в деньгах, мистер Хорнетт. Миллионы меня не интересуют. Я не прикоснусь к деньгам Арлингтонов. Я затеяла все это в память о Лаки, он погиб из-за проклятого договора, значит, нужно добиться его выполнения, иначе получится, что его смерть была напрасной. Понимаете? Может показаться глупым ворошить прошлое двадцать лет спустя, но так моя жизнь обретает смысл. Как и жизнь Лаки. Нужно все стереть, чтобы мел снова стал скалой.

О чем она?

– Не понимаю…

– Простите, – смутилась Алиса. – Мысли вслух. Это из французского стихотворения. Забыла сказать, что преподаю французский. Слышали о Жаке Превере?

Красавица моя, я спец по бейсболу. А французских стихоплетов знаю так же хорошо, как пакистанских гончаров.

– Увы.

– Он написал это во время войны. На английский перевести почти невозможно.

Милая моя Алиса. Ты бриллиант, ты чиста душой и прекрасна телом. А ты, бедняга Ник, влюбляешься в этот бриллиант. Берегись. Давно тебя таким не видел. Да никогда не видел, чего уж там.

– Конечно, – прошептал сыщик.

Что – конечно? Скажи что-нибудь еще. Конечно – идиотская реплика. Она решит, что ты совсем без мозгов.

– Не тревожьтесь, мисс Куин, – добавил Ник, – я вовсе не считаю глупыми ваши действия, напротив – испытываю уважение. Меня восхищает чувство, не поблекшее и через двадцать лет.

– Благодарю, мистер Хорнетт. Каким бы странным это ни казалось окружающим, Лаки – единственный мужчина, которого я любила… и всегда буду любить.

Проклятье.