Читать книгу - "Скиппи умирает - Пол Мюррей"

Вечно запертые двери в зал Девы Марии распахнуты настежь, и оттуда выбегают мальчики в пижамах, будто муравьи из растревоженного муравейника, а кольца черного дыма змеятся позади них и выскальзывают навстречу ночи. Жар уже ощутим — Говард чувствует щекой тропическое тепло. Яркие бесформенные руки колотят в свинцовое стекло окон, а изнутри доносится ликующий гул разрушения, мешающийся с грохотом и стуком. Говард замечает у дверей Брайана Томмза, который кричит выходящим ребятам, чтобы они выстраивались в том порядке, в каком идут номера их комнат.

— Что происходит? — кричит ему Говард, пытаясь перекричать сирену.

— Пожар. — Томмз, похоже, нисколько не удивлен появлением Говарда. — Загорелось, похоже, в цокольном этаже. Мы вызвали пожарную бригаду, но пока они доедут, от Башни уже ничего не останется. — Он говорит спокойно и отрывисто, совсем как генерал, наблюдающий за полем боя. — По-моему, это намеренный поджог.

— Я могу чем-то помочь?

— Большинство ребят мы уже вывели. Осталось всего несколько.

Пока они говорят, крокодилий хвост из выстроившихся мальчишек перестает расти, и Томмз спускается по ступенькам, чтобы видеть, как старосты подсчитывают общее количество собравшихся. Ребята — с сонными глазами, всклокоченные — стоят, выстроившись в шеренгу по двое. Некоторые снимают происходящее на телефоны — белые силуэты за стеклом мечутся, будто бешеные танцующие призраки, — но большинство смотрят на все равнодушно, как будто их вызвали на особое ночное собрание, что придает всей этой сцене какое-то жутковатое спокойствие.

Его нарушает какая-то суматоха у дверей. Двое пятиклассников пытаются удержать нескольких ребят помладше, которые явно собрались ринуться обратно в горящую школу. Томмз бежит на подмогу старостам, и когда мальчишек заталкивают обратно, то Говард узнает в беглецах своих учеников из второго класса — Джефа Спроука, Денниса Хоуи и Марио Бьянки. На щеках у них слезы, и в этом нездешнем освещении кажется, будто лица у них из тающего воска.

— Он еще там! — выпаливает Джеф Спроук из-за цепи чужих рук.

— Нет! — кричит ему в ответ Томмз. — Нет его там, мы уже проверили!

В этот самый миг над крышей взлетает высокое пламя, омывая зрителей жутковатым оранжевым светом.

— Рупрехт! Рупрехт! — кричат друзья мальчика и снова кидаются на тех, кто держит их и не пускает.

Этот крик на фоне огня звучит жалобно и тонко, будто котята зовут на помощь маму-кошку. У Говарда сжимается сердце, он мечется и идет к дверям. В лицо ему пышет жар, рука, обмотанная бинтом, восторженно поет, словно узнавая родную стихию.

Загоревшись, зал Девы Марии как будто ожил, стал чем-то новым и ужасным. Пламя лижет стены, пожирает их, и скучная школьная матрица под ними — деревянные доски, обшарпанная штукатурка, дверные рамы, письменные столы, статуя Девы Марии, кажется, уже удалились от этого мира, наполовину обратились в тени. Не отрывая взгляда от этого зрелища, Говард чувствует себя динозавром, наблюдающим за падением первых метеоритов; он будто стал очевидцем эволюционного скачка, физического наступления неодолимого будущего. Он представляет себе, как варятся в своем аквариуме выписанные Грегом рыбы.

Рядом с ним на пороге возникает Томмз. Говард ошеломленно смотрит на него.

— Надо что-то сделать, — говорит он.

— Там никого больше не осталось, — отвечает Томмз. — Мы проверили все спальни.

— Тогда где же Ван Дорен?

Томмз не отвечает.

— Может, он на цокольном этаже? — вслух думает Говард.

— Если он на цокольном этаже, уже поздно. Но с какой стати ему там быть?

Конечно, ни с какой; и все-таки, глядя на фантасмагорическое бушующее пламя, Говард испытывает чувство ужаса оттого, что не все сделано. А потом он спрашивает:

— Что это такое?

— Что?

— Вы не слышали? Мне показалось… какая-то музыка.

— Я ничего не слышал, — отвечает Томмз. Ноздри его раздуваются — он уловил запах алкоголя, исходящий от учителя истории. — Пойдемте, Говард, нам нужно всех уводить отсюда.

— Я точно слышал звуки музыки, — рассеянно повторяет Говард.

— Да откуда там быть музыке? — спрашивает Томмз. — Пойдемте, нам здесь больше нечего делать.

Пускай он не знаток истории, как Фаллон, пускай он не ведет в учительской умных разговоров с Джимом Слэттери о Первой мировой войне, зато прекрасно разбирается в пожарах — знает, как они происходят, какой силы достигает пламя, когда можно проявлять героизм, а когда — нет.

— Абсолютно нечего, — убежденно повторяет он.

Но Говард уже исчезает в горящей школе, и Томмз не успевает его удержать.