Читать книгу - "Второй шанс - Джули Коэн"

И все взорвется цветами и единорогами, и шариками с пожеланиями счастья и радости, серпантином и конфетти, и войны закончатся, и везде будут радуги.

Это невозможно. Я знаю.

Не то чтобы я боюсь своей нетрадиционной ориентации. Все-таки сейчас двадцать первый век. Быть нетрадиционной ориентации – вполне нормально. Такие дети в школах держатся вместе, как племя. Джорджи и Уитни – фактически пара года, хотя иногда я думаю: а что, если они вместе только потому, что они единственные лесбиянки во всей школе? Поэтому у них просто нет выбора, кроме как быть друг с другом.

Если ты можешь выстоять, если достаточно популярный и странный в хорошем смысле, если можешь смеяться над оскорблениями и подколами и не против, что тебя будут характеризовать только по ориентации, не учитывая мириады других вещей, из которых ты состоишь; если ты можешь жить как карикатура на себя самого и соответствовать тому, чего люди от тебя ожидают, если можешь приспособиться к одному виду притворства после совершенно другого вида притворства, то все в порядке. Так можно жить. Ты даже можешь этим гордиться, если имеет смысл гордиться чем-то, что зависело от тебя так же мало, как и цвет глаз или форма носа.

Если будешь достаточно смелым – и, конечно, если ты не влюбишься в лучшего друга.

Учителя думают, что знают о том, что происходит в классе, но на самом деле они понятия не имеют. Пока мистер Синг бубнил и бубнил о квадратных уравнениях, показывая «чудо» на интерактивной доске, думая, что это как-то компенсирует то, что его уроки были скучными в галактическом масштабе, по классу от парты к парте передавали свернутую бумажку. Когда она попадала к кому-то, ее разворачивали, хихикали, писали что-то и снова сворачивали.

Лидия рисовала каракули в блокноте, большие спирали и завитушки. Это помогало думать, тем более что Гарри Картер уселся на этот урок рядом и изо всех сил старался привлечь ее внимание. Он смог с трудом заставить себя стать одним из лучших по математике в группе, но все равно был первоклассным идиотом, который не понимал намеков.

Аврил была в другой группе по математике, поэтому Лидия даже не могла посмотреть на нее и закатить глаза. Прошлой ночью она переписывалась с Аврил несколько часов, как обычно. Они вместе смотрели «Топ-модель», разговаривая по Skype, а потом еще раз сначала на канале +1, а затем, как обычно, просто болтали ни о чем.

Кончик ручки Лидии двигался по спирали, круг за кругом приближаясь к центральной точке. Она знала об Аврил абсолютно все, а Аврил знала все о ней – кроме одной этой вещи. Это было вопросом, который она никогда бы не смогла задать. Поэтому она анализировала информацию о лучшей подруге, все секреты и тайны, пробиралась внутрь, чтобы предсказать будущее, как один из тех оракулов, о которых им рассказывали, когда они читали «Юлия Цезаря».

Аврил была девственницей, как и Лидия. У нее никогда не было серьезных отношений с мальчиками, только пара поцелуев – как и у Лидии. Они целовались с одним и тем же мальчиком, Люциусом Арнсуорзи, в девятом классе, и обе согласились, что у него скользкие губы, но разве это что-то значило? Если у мальчика противные губы, не обязательно быть нетрадиционной ориентации, чтобы понять.

– Пссс… – цыкнул Гарри в ее сторону.

Она не сводила глаз со спирали, снова и снова проходя к середине, так что ручка уже сделала дыру в центре.

– Пссс…

На этот раз Гарри потянулся к ней. Лидия отклонилась, но он не пытался схватить ее, просто положил сложенный листик, гулявший по классу, на ее блокнот, после чего ухмыльнулся.

Лидия подождала, пока мистер Синг повернется к доске, и развернула бумажку под столом.