Читать книгу - "Светила - Элеанор Каттон"

Балфур дословно выполнил все распоряжения. Он снял для Лодербека апартаменты с видом на береговую линию Хокитики и зарегистрировал его имя во всех клубах, рекламировавших крэпс и американскую игру в шары. В местном универсальном магазине он заказал груши, рассольный сыр и засахаренный ямайский имбирь; заручился услугами парикмахера; абонировал ложу в оперном театре на февраль и март. Он сообщил редактору «Уэст-Кост таймс» о том, что Лодербек совершит переезд от Кентербери через альпийский перевал[10], и подсказал, что сочувственное упоминание об этом отважном дерзании превосходно зарекомендует газету в глазах будущей администрации Лодербека, если он победит на выборах и войдет в парламент представителем Уэстленда, а скорее всего, так и будет. Затем Балфур отослал письмо в Порт-Чалмерс с указаниями капитану «Добродетели» забрать дорожный сундук Лодербека, как только его пришлют из Литтелтона[11], и переправить его в Хокитику на клипере следующим же рейсом до побережья. Покончив со всеми этими делами, Балфур взял бутыль крепкого пива в гостинице «Гридирон», улегся, задрав ноги, и осушил ее до дна, размышляя, что политика ему все-таки нравится – и речи, и избирательная кампания, – да, пожалуй, все это ему весьма по душе.

Но волею судеб прибытие Алистера Лодербека в Хокитику не сопровождалось фанфарами, как политик задумывал, излагая свои планы в письме к Балфуру. Его переход через Альпы в самом деле привлек внимание старателей побережья, имя его действительно пропечатали на видном месте в каждой газете и в каждом бюллетене города, но в силу несколько иных причин, нежели он рассчитывал изначально.

История, записанная дежурным полицейским и опубликованная следующим же утром в «Уэст-Кост таймс», сводилась к следующему. До пункта назначения оставалось уже каких-нибудь два часа езды, когда Лодербек и его помощники повстречали на пути отшельническую хижину. Со времени их последней трапезы минуло много часов, и близилась ночь; так что отряд спешился, намереваясь попросить о фляге с водой и (если хозяин хижины будет так любезен) о горячем ужине. Путники постучались; ответа не последовало, но судя по свету лампы и дыму над трубой – в хижине явно кто-то был. Дверь оказалась не заперта; Лодербек вошел. Владелец хижины сидел, завалившись на кухонный стол; он был мертв – причем умер он так недавно, рассказывал Лодербек сержанту, что чайник на плите еще не выкипел. По-видимому, отшельник упился до смерти. Одна его рука все еще обнимала почти пустую бутылку с чем-то спиртным, что стояла на столе напротив него; в комнате висел тяжелый дух алкогольных паров. Лодербек признал, что трое путников подкрепились-таки чаем и пресной лепешкой с плиты, прежде чем ехать дальше. Задержались они не дольше чем на полчаса: находиться в одной комнате с мертвецом не слишком-то уютно, хотя, по счастью, голову он уронил на руки, а глаза были закрыты.

На окраинах Хокитики маленький отряд столкнулся с новой задержкой. Уже в виду города они натолкнулись на бесчувственное тело: какая-то женщина лежала посреди улицы без сознания, промокшая насквозь. Жизнь в ней едва теплилась. Лодербек предположил, что ее чем-то опоили, но никакого внятного ответа от нее не добился, кроме стона. Он послал помощников за дежурным полицейским, вытащил несчастную из грязи и, дожидаясь возвращения своих спутников, размышлял о том, что начало его избирательной кампании положено довольно мрачное. Первые три знакомства, что он сведет в городе, будут судья, коронер и редактор «Уэст-Кост таймс». В течение двух недель после злополучного прибытия Лодербека избирательная кампания не вызывала в Хокитике никакого интереса, – по-видимому, рядом с такими событиями, как смерть отшельника и злоключения шлюхи (как вскорости выяснилось, именно такова была профессия женщины, найденной на дороге), парламентские выборы вообще не котировались. О переходе Лодербека через горы в газете «Уэст-Кост таймс» упоминалось в двух словах, зато рассказу Лодербека о том, как он обнаружил тело, отвели целых два столбца. Лодербек оставался невозмутим. Он ожидал выборов с той же хладнокровной непринужденностью, с какой встречал все удары судьбы и все ее подарки. Он твердо вознамерился победить, а значит, так оно и будет.

Утром того дня, когда Уолтер Мади прибыл в Хокитику, – тем самым утром, с которого мы начинаем историю Балфура, – грузоперевозчик сидел со своим давним приятелем в обеденном зале гостиницы «Резиденция», рассуждая о корабельной оснастке. Лодербек был в суконном костюме светлого желтовато-коричневого оттенка, а такому цвету влага на пользу не идет. Брызги дождя на его плечах еще не просохли, так что казалось, будто пиджак украшен эполетами; отвороты потемнели и заворсились. Но Лодербек был не из тех, в чьем случае мелкий изъян в одежде сказывается на общем впечатлении, скорее уж наоборот: во влажном костюме он смотрелся еще эффектнее. Руки он оттер с утра самым настоящим мылом, волосы умастил маслом; его кожаные гетры сияли, как начищенная медь; в петлице торчало какое-то местное растеньице – бледный, собранный в гроздь цветок, названия которому Балфур не знал. Недавний переезд через Южные Альпы окрасил щеки политика здоровым румянцем. В целом выглядел он превосходно.

Балфур смотрел на приятеля через стол, слушая лишь вполуха, как тот с жаром излагает свои доводы в защиту линейных кораблей: выставив ладони как грот и бизань, а солонка меж тем изображает фок-мачту. В любое другое время Балфур с головой погрузился бы в эту увлекательную дискуссию, но сейчас в лице грузоперевозчика читались сосредоточенность и тревога. Он постукивал бокалом о стол, он ерзал на стуле и каждые несколько минут резко дергал себя за нос. Ибо он знал, что весь этот разговор о кораблях очень скоро свернет на тему «Добродетели» и того ценного груза, что корабль должен был доставить на побережье.

Упаковочный ящик с дорожным сундуком Алистера Лодербека прибыл в Хокитику утром 12 января, двумя днями раньше его самого. Балфур лично проследил за тем, чтобы все таможенные формальности были улажены, и отдал распоряжения доставить груз с причала на его склад. Казалось бы, распоряжения эти были выполнены. Но волею злого случая (тем более злого, что Балфур питал к Лодербеку столь большое уважение) упаковочный ящик исчез бесследно.

Обнаружив недостачу, Балфур пришел в ужас. Он лично занялся поисками: обошел всю набережную из конца в конец, справляясь о пропаже у каждой двери и записывая показания каждого грузчика, носильщика, матроса и таможенного чиновника, – но все труды его ни к чему не привели. Ящик как сквозь землю провалился.

Лодербек и двух ночей подряд не провел в своих апартаментах на верхнем этаже гостиницы «Резиденция». В течение последних двух недель он разъезжал по лагерям и поселкам вдоль всего побережья, знакомясь с людьми: этот предвыборный тур завершился только нынче утром. Будучи крайне занят и полагая, что «Добродетель» еще не прибыла из Данидина, он до сих пор не спрашивал про свой багаж, но Балфур знал, что вопрос вот-вот прозвучит, а как только это произойдет, он будет вынужден открыть правду. Он отхлебнул вина.