Читать книгу - "Место для жизни - Юлия Винер"

Лялечке стало обидно.

— Да у тебя у самой не знаю, где папа, — сказала она, хотя знала, что папа есть.

— Где, где, дома, — неохотно ответила Атара. — Ты русскую куклу хотела вынести, забыла?

— А что же его никогда не видно?

— Он редко выходит на улицу.

— Он что, не работает?

— Ясно, не работает. Где кукла?

Лялечка не давала себя сбить:

— Что же он делает целый день дома? Разве ему не скучно?

— Во сне не соскучишься. Ты куклу вынесешь или нет?

— Он все время спит? Все время в спальне лежит?

— У нас везде спальня. Где ляжет, там и лежит.

— Он что, больной?

— Не больной, а печальный.

— Почему печальный?

— Почему, почему. Эрец-Исраэль он никак найти не может.

— Найти не может? Как странно. А где же мы сейчас?

— А черт его знает, где мы сейчас. Так не вынесешь куклу? Тогда пока.

Атара повернулась и пошла к своему подъезду. Лялечка немного огорчилась, но довольна была, что сквиталась с подружкой.

Мама увидела Лялечку во дворе с Атарой и очень сердилась.

— Говорено было, с черными не играть, — сказала она Лялечке. — Они грязные, и у них страшная болезнь спид.

— Атара не черная, и от нее пахнет мылом таким же, как у нас, «Голубка».

— Разговор окончен, — сказала мама и ушла к себе в комнату.

И это было жаль, потому что тем для разговора об Атаре у Лялечки осталось много.

Назавтра Лялечку вывела гулять бабушка, и Атара даже близко к ним не подошла. Но тут во дворе появился человек, обвешанный фотоаппаратами, и всеми ими стал снимать — и дом, и двор, и ребят, которые там играли. И особенно долго снимал Атару, а Лялечку сперва не снял, потому что они с бабушкой держались подальше. Человек спросил что-то Атару, и она махнула рукой в сторону Лялечки. Тогда человек стал ее о чем-то уговаривать, а Атара сперва не соглашалась, но потом крикнула:

— Ляля! Иди сюда!

— Никуда не пойдешь, — сказала бабушка, хотя она была добрее мамы.

Но человек с фотоаппаратами повел Атару прямо к Лялечке, а за ними еще ребята бежали и просили: и меня сними! и меня! Бабушка схватила Лялечку и хотела увести, но Лялечка не далась. Ей тоже было интересно сфотографироваться.

— Тебя Ляля зовут? — спросил фотограф.

— Да.

— И вы подружки? Как удачно, — радовался человек, — ты такая беленькая, а она такая… — и он посмотрел на Атару, словно перед ним чудо какое-нибудь.

— Что он говорит? — спросила бабушка, которая не понимала по-здешнему. — Он что, денег потом потребует за фото?

Лялечка спросила его, но он засмеялся и сказал, что это репортаж для газеты.

— Вот вы, две подружки, возьмитесь за руки и бегите, и на бегу обернитесь и смотрите на меня, ладно?

Бабушка начала суетиться и возражать, но человек положил ей руку на плечо и все повторял: ничего, ничего, минуточку, и ничего бабушка не могла сделать, а Лялечка с Атарой три раза убегали и оборачивались, пока он не сказал — отлично! покупайте в пятницу газету! — и назвал какую.

В пятницу газеты очень толстые, много приложений, и каждое как целый отдельный журнал. Лялечка все руки испачкала черным, пока искала. А когда нашла, чуть не заплакала. В самом глянцевом приложении, на обложке, был большой цветной портрет Атары, как она обернулась на бегу и смотрит прямо в аппарат. А от Лялечки за ее плечом остался затылок с белым пробором, одна косичка и кусок розовой щеки.

Правда, внутри были другие снимки, в том числе один с Лялечкой, но черно-белые и гораздо помельче. И целый большой репортаж. Лялечка читать на иврите уже умела, но без точечек под буквами не так хорошо. Она прочла название: «Напартити из квартала бедноты».

— Не Напартити, а Нефертити, — поправила мама. — Дай сюда.

Про Лялечку там сказано было только, что она «русская подружка будущей королевы красоты Израиля», зато про Атару всё — и про печального папу, который ищет во сне Эрец-Исраэль, и про квартиру, и про всех братиков и сестричек.

— Не огорчайся, Лялечка, — сказала мама. — Другой раз будешь слушаться маму. Нефертити! Это знаешь, как называется? Корректирующая дискриминация.

— Да, — сказала Лялечка, не смогла удержаться и заплакала. — И мама ей еще братика недавно принесла, и квартира у них купленная…

— Вот именно, — сказала мама.